И всплыла за столом дошедшая из старины история…
Жил да был своим хутором у шляха мужик с жинкой, горячего, если не сказать дикого, нрава человечина. Да и одичаешь: вокруг ни души, по ночам волки ходят возле хаты. Все села вокруг знали характер хуторянина, а все же, как случится беда в дороге — колесо рухнет либо конь охромает, — заворачивают в одинокое подворье за помощью. Но уж склад хозяина знай, не то будет: вожжи в руках, а воз под горой.
Еще и потому был ярой натуры мужик, что рожала ему жинка одних дочерей, — нет помощника в хозяйстве, да и кому его передать, когда грянет последний час… А тут опять ожидается потомство — жинка дрожит, как осиновый лист, и сказать про свой страх некому. Под горой, у реки, в развалюхе жила бабка, прогнанная людьми за знахарство, травки да корешки собирала по лугам и лесам, той старушке и доверилась, она у нее трех девок приняла.
Вот уезжает хозяин по делам — зовет к себе повитуху. Ты, говорит, трех курочек в хате поселила, теперь давай петушка, а коли будет прежнее добро, ой, береги, бабка, ребро… С тем простились. А ночью и разрешилась жинка… двумя дочерьми! На всю хату ревет от своего горя. Но золотая оказалась голова у бабки: погоди, говорит, госпожой будешь над грозным мужем…
Возвращается хозяин — молчок о жинкиной провинности: не родила, мол, тебя ждет, а что рев на другой половине — мужицкое ли дело вникать в бабьи страдания. Подает чарку, собирает вечерять… Добре же он повечерял! С бабкиной приправой из неведомых корешков. Ночью закричал пуще своей жинки, зовет бабку: живот раздирает, поясницу, как супонью, стянуло. Помоги! Тебе, говорит старуха, помочь нечем: ты рожать будешь. Как?! Так! Может, и даст бог петушка…
От ужаса ли, от боли свалился хозяин без памяти. А утром очнулся еле живой — ребеночек в ногах мурлычет. Кто? — спрашивает. Кто ж, отвечает старуха, девка. На наследника кишка оказалась тонка, жинку, мол, корил, сам об то и ушибся… А у нее кто? И у нее девка, да с бабы что взять. Лежи, не вставай, потому как ты слабый, с ы р о в ы й еще…
В тот час и принеси заезжего мужика: спьяну или по дурости зацепился за тын колесом и повалил наземь. Обо всем позабыл хозяин, выбежал во двор, хотел свой суд свершить, да вспомнил бабкино предостережение. Опустил кулак, процедил сквозь зубы: «Ой, дал бы я тебе, как бы не был сыровый!»
Тихо сказал, но пока ехал мужик домой, громкая молва быстрее его летела, повергая кого в хохот, а кого и в диво перед невиданным чудом… Никто теперь не помнит имени хуторянина — Сыровый да Сыровый, и на месте его хаты давно выросли Сыровцы, в которых жинки верховодят над мужьями по примеру своей прародительницы, как сейчас за щедрым столом тетки Дуни…
