Зов пространства | страница 61



В его глазах настороженность уступила недоумению, но лишь на миг.

– Ну и хитрющий вы народ, марсиане!

Когда мы поели, ему как будто полегчало. Правда, время от времени я ловил косые взгляды. Он ни на секунду не упускал меня из виду и потому не скоро вспомнил, что нас должно быть трое.

– А где Рауль?

Я рассказал о нашей беде, показал рычаг, причинивший смертельную травму, и место, где теперь лежал капитан. Камилу внимательно выслушал, глядя в иллюминатор, и несколько раз кивнул, хотя не каждый кивок выглядел одобрительным.

Трудно было судить, правильно ли он воспринимает мой рассказ, или помраченный рассудок делает собственные выводы. Известие о гибели Рауля не вызвало у него никакой печали – только спокойную задумчивость. Затем Камилу погрузился в глубокомысленное молчание.

Это действовало на нервы, и спустя примерно четверть часа я решил отвлечь товарища и показал на передатчик.

– Его здорово шарахнуло. – Я мог бы этого и не говорить – рация выглядела плачевно. – Как считаешь, получится исправить?

Камилу несколько минут разглядывал передатчик, а после изрек:

– Верно, шарахнуло что надо.

– Ага, – буркнул я, начиная злиться. – Но не в этом дело. Ты можешь его наладить?

Камилу повернул голову и впился взглядом в мои зрачки.

– Ты хочешь связаться с Землей, – заявил он.

– Еще бы мы не хотели связаться с Землей!.. Там ждут немедленного донесения! Им известно время нашей посадки, но и только. Надо срочно сообщить об аварии и гибели Рауля. Наладь передатчик, расскажи им, как мы влипли…

Он неторопливо обдумал мою просьбу и с сомнением покачал головой:

– Ну, не знаю. Вы, марсиане, такие коварные…

– Господи боже! Слушай, ты…

Я прикусил язык: не стоило бередить в нем ослиное упрямство. Лучше говорить спокойно и убедительно.

Камилу терпеливо выслушал, слегка хмуря лоб, будто взвешивал все «за» и «против». Наконец, ни словом не обмолвясь о том, можно ли отремонтировать передатчик, сказал, что вопрос очень даже нешуточный, тут надо хорошенько раскинуть мозгами.

Я пришел в бешенство и наорал бы на него, если б не испугался, что от этого он окончательно свихнется.

Камилу снова улегся на койку – видимо, чтобы «раскинуть мозгами». А я постоял, глазея в иллюминатор, потом спохватился: темнеет уже, хватит бездельничать. Взял фотокамеру с цветной пленкой и занялся первой в истории съемкой марсианского заката.

Зрелище это, надо сказать, не из чарующих. Краснея все гуще, маленькое солнце потихоньку клонится к горизонту, а как только исчезает из виду, пурпур неба мигом уступает черноте. Остается только косматый жгутик облака – интересно, откуда вообще он взялся? – но и он, половив минуту-другую розовые солнечные лучи, исчезает без следа. В другом иллюминаторе, как раз над нижним его краем, появился крошечный яркий диск; было заметно, как он ползет вверх по лоснящейся мгле. Я решил, что это Фобос, и направил на него телескоп. Ничего особенного, вроде нашей Луны, только гор поменьше и кратеры можно по пальцам сосчитать…