— Почему?
— Любому портняжке приданое подавай. Какой-нибудь приказчик с Геншей сам двенадцать рублей в неделю еле наскребает, а хочет, чтобы его озолотили.
Стало уже совсем темно. Лицо Райзл тонуло в тени, только огромные черные глаза горели во мраке.
— Была бы я мужчиной, я бы мир перевернула.
— И что бы вы сделали?
— Много чего. Мужчина может пойти куда хочет, говорить что хочет, добиваться той, на которую глаз положил. Мы с вами на пару целое состояние сколотили бы.
— Шмиль мало денег вам дает?
— Люди — существа жадные…
Райзл говорила то прямо, то намеками. Она может находить женщин, а Максу останется только их уговорить. Дальше дело за сеньорой Шаевски. С прибылью задержек не будет, рынок огромный. На красивых женщин везде спрос: в Аргентине, в Бразилии, всюду, куда мужья ездят без жен. Разумеется, к каждой девушке нужен особый подход. Одной лучше сразу все карты раскрыть, другая мечтает, чтобы ей голову вскружили. Надо притвориться, что влюблен в нее. Настоящий мужчина понимает, когда поцеловать, а когда дать оплеуху. Если девица оказалась в чужой стране без паспорта, без гроша и языка не знает, то будет как миленькая делать все, что прикажут. Полиция подмазана. Главное — перевезти через границу и посадить на пароход, а остальное — ерунда.
— Сестрица права, вы тот, кто нам нужен.
— Почему она в Буэнос-Айресе ко мне не зашла?
— Вашей жене это вряд ли бы понравилось.
— И то верно.
Макс закурил папиросу, и спичка на мгновение осветила лицо Райзл. Она была серьезна и, кажется, капельку испугана. Макс прекрасно знал, что следует ответить: он уже стар для таких проделок, в деньгах не нуждается, и голова у него другими заботами занята. Но было хорошо сидеть тут, с этой непонятной женщиной. Ее голос ласкал, убаюкивал. Она говорила про сильный пол с воодушевлением, которое казалось странным для такой опытной дамочки. «Пойди пойми, что в чужой голове творится, — думал Макс. — У женщины, может, сотня мужчин была, а она все равно остается наивной девочкой».
— А что вы скажете о Циреле? — спросил он. — О дочке святого человека?
— Бегите от нее как от огня.
— Это почему еще?
— Не нашего круга. В забастовщика была влюблена. Был тут такой Вова, его на демонстрации застрелили. Циреле как узнала, в обморок хлопнулась. Она из тех, кто хочет этой — как ее? — конституции.
— Я мог бы ее в Аргентину увезти.
— Игра не стоит свеч.
Райзл пустилась в объяснения. Для грязных делишек нужны девушки красивые, но из простой семьи, такие, что даже расписаться не умеют. Интеллигентки-шминтеллигентки болтают много, могут и до виселицы довести. Когда проходили забастовки, они сидели у себя в мансардах и бомбы делали. У одной бомба упала со стола, ей обе ноги оторвало. Зачем искать таких приключений на свою голову? А Райзл знает двух-трех девушек, с которыми можно хоть сейчас дельце провернуть. Это только для начала. Растут в голоде, в холоде, кто потом на фабрику идет, те чахоткой заболевают. Куда еврейской девушке податься? Даже евреи предпочитают полек в служанки брать. У посредниц, которые прислугу подбирают, десять девушек на одно место. Дурнушкам ничего не светит, но красивые достойны большего.
