Сочиняя очередную статью про питерского мэра, я ломал голову над тем, что бы сказать про него для равновесия хорошего, и наконец придумал: он не пропустил ни одного спектакля в Интерьерном театре. Не пропустил, потому что этих спектаклей не было в природе. Что, правда, не помешало Андрею Чернову объявить в московской прессе, что театр, который норовили прикрыть оба Яковлевых — «большой» (губернатор) и «маленький» (его зам по культуре), — чрезвычайно популярен в Питере…
При этом никто не взялся и не посмел бы назвать Колю бездарным режиссером: из его наработок рождались целые направления, художники, — чаще всего за собственный счет — делавшие ему макеты, становились видными деятелями в своем жанре; крупных актеров он, правда, не открыл, но в его актрисах дебютировала известная драматургесса Людмила Разумовская… Начав какой-нибудь, как теперь принято говорить, проект, Коля не бросал его до самой последней минуты — пестовал и лелеял, стремясь к немыслимому совершенству, и в конце концов собственными руками — зато уж до основания — разрушал.
Происходило это в годы застоя — и люди, льнувшие к Коле под магнетическим обаянием его личности, да и грандиозных планов тоже, — рано или поздно уходили разочарованными или разгневанными, разве что каждый двадцатый выносил из отношений чувство смутной благодарности. Притом что Коля удивительнейшим образом раскрывал этих людей, сплошь и рядом посредственных, придавая их сумеречному существованию некую, пусть иллюзорную или несбыточную, цель.
Строго говоря, творческое и интеллектуальное раскрытие заведомых посредственностей и является его истинным пожизненным даром, тогда как театральные и не только театральные проекты всего лишь коррелируют этот дар. Раскрывает он, конечно, и дремлющие таланты — но это далеко не столь уникально.
Интерьерный театр сегодня — это мрачная мансарда на Невском (на которую, естественно, зарятся и бандиты, и городские власти), заставленная гигантскими манекенами и макетами, — там ничего не играют, да, кажется, и не ставят, но вечно что-то репетируют. Уже года два, как Коля затеял в театре поэтические вечера — и стихи наших разновозрастных, включая пенсионный, недорослей как-то странно заиграли в готическом убранстве его мансарды.
Одно время обосновался там же не то с поэтическим ЛИТО, не то с политическим штабом Виктор Кривулин, — но попросту бежал. Одно время сидел на входе вахтером общий друг нашей юности, но, прихватив последний компьютер, ушел в запой и в бега. Играет на скрипочке в фильмах бездарно-пошлого Юрия Мамина Леша Заливалов — еще одно Колино изобретение и открытие. Захаживает на верхотуру, когда вырывается из дому, Вензель. Водят — поглазеть на истуканов — экскурсии.
