— Поверьте, господа, — обращаюсь к репортёрам, — оно того стоит!
— Я… сейчас! — мастер срывается с места, и возвратившись через минуту, начинает расставлять образчики по мастерской.
— Вы говорите, вас учили, — вцепляется Легран, без особой охоты возящийся с медью, — а кто? Насколько мне известно, классического образования вы не получили.
— Не получил, — не прекращаю работу, — но смотреть и видеть меня учили люди более чем компетентные. Антиквары и…
… усмехаюсь…
— … специалисты по подделкам.
Легран вспыхивает восторгом и засыпает меня вопросами. Кто, где, как…
— Это вовсе не секрет, месье. Я не скрываю, что вышел из самых низов общества.
— Расскажите, — не просит, а прямо-таки требует Франкель, — читатели должны понимать, через что вы прошли, прежде чем стать…
— Увольте, — перебиваю его, — не в обиду, но… вы же читали старые сказки? Не отредактированные? Не важно, братьев Гримм или Шарля Перро, просто без цензуры. Ну вот и представьте персонажа такой сказки. Страшненькой! Нет разве что магии, а в остальном…
Усмехаюсь кривовато и не испытываю желания продолжать.
— И всё же вы сумели… — не отстаёт Арман.
— Вопреки, — перебиваю его, — если подсчитать, сколько раз я должен был умереть от голода и побоев, сколько раз меня пытались целенаправленно убить, я до сих не понимаю, как остался жив и относительно здоров. Месье Легран… давайте поговорим на эту тему месяцев через несколько, хорошо?
Француз кивает нехотя, но всё-таки не выдерживает:
— А за это время что-то изменится?
— Так… — повожу плечами, — война никак не отпускает.
— Вы же… — пучит глаза Арман.
— Герой? — чувствую, как губы трескаются в подобии усмешки.
— Ээ…
— Как вы относитесь к монархии? — без излишних церемоний поинтересовался пруссак.
— Я убеждённый республиканец, но к монархии в целом… — жму плечами, — скорее нейтрально, если это монархия конституционная.
— А Романовы? — пруссак не отрывает глаз, и становится ясно, что вопрос много глубже и задан не мне, а нам…
— Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим.
— Это не я сказал, — не отрываю глаз, — а Пушкин Александр Сергеевич много лет назад, и если с тех пор что-то изменилось, то разве что в худшую сторону!
— Вам, немцам, — говорю не только от своего имени и не только Беккеру, а всем… кого бы там он не представлял, — повезло — династия у вас удачная. При всех недостатках именно монархии, Кайзер у вас способен не только сидеть на троне, но и править, и что удивительно — на благо народа.
