Что касается религиозных факторов консолидации курдского общества, то в соответствии с нормами традиционной ближневосточной культуры в донациональный период (т. е. примерно до начала I мировой войны) при определении групповой идентичности курды рассматривали себя, как часть доминирующего мусульманского населения, с учетом того, что в Османской империи доминировал ислам суннитского толка, а в Иране — шиитского. В религиозном отношении около 80 % верующих курдов-мусульман суннитского толка принадлежат к шафийскому мезхебу (правовому направлению в исламе). Этнографический Курдистан после Египта является вторым по величине центром распространения этой правовой школы. В большинстве своем приверженцы шафийского мезхаба говорят на наречии курманджи.
В местах смешанного суннитско-шиитского населения курды идентифицировали себя по месту своего проживания (керманшахцы, мехабадцы и др.), другие — по конфессиональному (шафииты, езиды) или племенному (кароманцы, горанцы и пр.) признаку. Значительную часть курдского населения составляют также курды-алевиты (около 15 %) и езиды — последователи синкретического учения, возникшего на стыке ислама, иудаизма, христианства и манихейства, в также приверженцы учения «Ахль-Хакк» («Люди веры»), подробно описанного еще в начале XX века русским курдоведом и иранистом В. Минорским, а также немногочисленные христиане и иудеи[33]. Что же касается езидов, то в мире их сейчас насчитывается около 1,2 млн человек, они проживают главным образом в Ираке, Армении, Турции и России (около 40 тыс. чел.). При этом нередко езиды заявляют о себе, как о самостоятельной этноконфессиональной группе.
Что касается алевитов, то с начала XX века в Османской империи оставалось достаточно острым неприятие алевитами догмы исламской уммы под властью халифа. Находившиеся под сильным воздействием протестантских воззрений и благодаря активности в Дерсиме и Харпуте американских миссионеров во второй половине XIX века, курдские и турецкие алевиты, не заявляя открыто, воспринимали себя оппозиционно в отношениях единства исламской уммы с суннитами. Как отмечает современный швейцарский исследователь Ганс-Люкас Кишнер, подобно иттихадистам, алевиты были во многом «предрасположены к идеологии социального дарвинизма, позитивизма и расового национализма»[34]. Поэтому лишенные идеала исламской уммы, который, следуя стратегии султана Абдулхамида в конце XIX века, воплощал идею османской государственности, алевиты были более восприимчивы к идеологии «свободы, равенства и справедливости», поскольку над ними не довлело верховенство халифата. Младотурецкий переворот 1908 года открыл дорогу алевитскому ренессансу, в том числе и в среде курдов. Американский миссионер Джордж Уайт писал в 1913 году, что период после революции стал «пробуждением национального сознания алевитов». Хотя алевиты и были признаны в качестве миллета (народа) в Османской империи, у них отсутствовал такой важный элемент национальной самоидентификации, как единый язык. Алевиты говорили как на курдском (курманджи и заза), так и на турецком.
