. В эмпирическом смысле в качестве таких протогосударственных образований могут выступать конфедерации племен, а также вотчины вождей-землевладельцев (в Османской империи — т. н. «деребейлики», о которых будет сказано ниже)
[31]. Государство и племя представляют собой две различные социальные системы, однако это не означает, что между ними не может складываться патерналистских отношений. При этом следует отметить, что на Ближнем Востоке до конца XIX века этнические различия не играли принципиальной роли в выстраивании политических отношений между племенными вождями и государством. При этом обозначение курдских племен под словом «аширет» было характерно практически для всех курдов, обитавших на территории этнического Курдистана, невзирая на политические границы. Так, у племен в Ревандузском регионе (территория нынешней курдской автономии в Ираке) для обозначения категорий племени, клана и рода использовались слова «аширет», «таифа» и «тира», в то время. как в племени санджаби на территории Персии использовались для этого обозначения слова «ил», «тира» и «тайфа», у племен оракан и рикан, живших вдоль турецко-иракской границы эти понятия обозначалось словами «аширет», «оджак» и «мала», а у племени Джаф в южной части Иракского Курдистана «аширет», «тира» и
[32]. В социально-экономической структуре традиционного курдского общества выделяется также и такое понятие как «хель» или «оба» — племенное объединение, созданное для целей осуществления хозяйственной деятельности.В целом особенность социально-экономического развития Курдистана заключалась в принадлежности курдов к трем основным группам: горным, живущим в долинах, и городским. Племенная солидарность испокон веков цементировалась здесь властью вождя, который традиционно рассматривался как старший в роде, руководитель кочевой жизни и военачальник в столкновениях с другими племенами или захватчиками, как вассал шаха или султана и командир частей государственных войск, а также как губернатор провинций (округов). Всегда у курдов в системе внутреннего самоуправления важным элементом оставался институт кланов. Вождь племени олицетворял в себе власть законодательную, исполнительно-административную, военную и судебную. Во-вторых, вооруженные формирования курдских племен традиционно исполняли функцию охраны границ Османской и Персидской империй. В связи с этим центральные власти проявляли определенный либерализм по отношению к курдским племенам и не препятствовали их вождям управлять подконтрольными им территориями, создавать патриархально-феодальные эмираты и даже полунезависимые союзы племен, почти постоянно враждовавших друг с другом. Помимо этого историческое существование Курдистана на стыке двух империй — Османской и Иранской — сделало обитавшие здесь племена заложниками их политического соперничества, особенно в период первоначального раздела этого региона между двумя империями в XVI–XVII вв. В этой связи в расово-антропологическом отношении курды оказались довольно однородны, однако во всех других отношениях безоговорочное тождество основного курдского этнического массива как в прошлом, так и в настоящее время может быть поставлено под сомнение. Связано это в первую очередь с таким фундаментальным фактором национального и этнического единства, как язык. Курдский язык не является единым, цельным, нормативным языкам. Он распадается на множество диалектов (курманджи, сорани, горани, заэа), отличающихся лингвистически примерно также, как магрибский диалект арабского языка отличается от сирийского.
