И испортила. Уже во втором классе пришлось обзавестись очками, чтобы видеть то, что пишут на доске. Инга плакала и не хотела их носить. Наконец она нашла выход — в очках она сидела только во время уроков, а на переменах снимала их. Мальчишки смеялись над ней: «Лауре, уже звонок… снимай очки!»
Но, несмотря ни на что, тяга к книгам не проходила. Инга читала за едой, в постели, заплетая косы. Матери надоело бороться с этой нехорошей привычкой, и она махнула рукой.
Отец Инги при буржуазном строе долго просидел в тюрьме, в войну — Инга тогда была еще совсем маленькой — он ушел с Красной Армией и вернулся вместе с ней, когда война кончилась.
Книги отца были совсем другие, чем бабушкины. Когда Инга подросла, она стала все больше интересоваться ими. Среди них была книга, которая потрясла девушку, — «1905 год». Она была посвящена памяти жертв первой революции. Над трагическими страницами этой книги, над фотографиями, с которых на девушку смотрели и живые, энергичные юношеские глаза, и застывшие, мертвые лица мучеников революции, Инга дрожала от ужаса, горько плакала. Она прочитала все биографии, все описания боев. Ей тогда было четырнадцать лет. Книга эта сделала Ингу взрослой. В ее сердце навсегда загорелась восторженная любовь к тем, кто пошел на смерть ради свободы. Люди эти оживали в ее воображении. Суровые и бесстрашные, опаленные пламенем боев, замученные на каторге, но гордые и несломленные, они имели право спросить:
«Как вы сберегли наследие, которое мы оставили вам? Храните ли вы его так же свято, таким же чистым и незапятнанным, как когда-то хранили его мы? Живете ли вы так, что вам не надо краснеть перед нами?»
Ингин дядя погиб в рядах красных стрелков под Перекопом. Его фотография, правда уже поблекшая и пожелтевшая, еще сегодня стоит на почетном месте — на книжной полке. Дядя в слегка сдвинутой набекрень фуражке стрелка, через плечо — портупея, он лукаво улыбается. Снимок этот сделан в девятнадцатом году, когда в Латвии власть впервые взяли в свои руки Советы. Инге, когда она смотрела на его портрет, почему-то казалось, что перед ней живой, близкий человек. И что улыбается он именно ей. Она любила память о нем: ей хотелось быть достойной его, и часто девочка спрашивала себя, такая ли она.
Классная руководительница, преподававшая литературу, говорила, что у Инги очень живая фантазия. Герои книг словно жили вокруг нее, и девочке часто казалось, что они видят все, что она делает, следят за каждым ее шагом. И поэтому ей хотелось быть доброй и честной.
