Видать, новый председатель совсем другой закваски человек — разве старый когда-нибудь догадался бы посмотреть, как живет вдова с двумя малыми детьми? Тому вообще на все плевать. Были бы бутылка на столе да кто-нибудь из приятелей рядом. Если козла когда-нибудь огородником назначали, то это сделали, когда Мачулиса председателем поставили. Недаром старый Брикснис все о своем приятеле жалеет. Теперь и самого с бригадирской должности погнали… Хваткий парень этот новый…
И, выйдя на пригорок, Терезе еще раз с благодарностью оглянулась на мастеров, сдиравших прогнившую дранку с крыши.
Издали Терезе увидела выходивших на дорогу Марию Себрис с дочкой. Она прибавила шагу и догнала их.
Виолите Себрис очень походила на мать, глаза у обеих были совершенно одинаковые. Только у матери серьезные и немного грустные, а у дочки — точно синие огоньки.
Мария Себрис так же любила книги, как и дочка. Еще в молодости ее томила какая-то непонятная тревога. Хотелось учиться, но дальше начальной школы пойти не удалось. Она мечтала уйти от трудных будней, вырваться куда-нибудь, найти другую жизнь — интересную, красивую, умную. Мечтала попасть в Ригу. Казалось, только она очутится в этом городе, как перед ней распахнутся ворота счастья и она войдет через них в новый мир. Но попасть в Ригу не удавалось. Только позже, когда Мария уже стала женой Петериса Себриса, молодой муж повез ее посмотреть столицу. И Мария впервые в жизни побывала в опере. Ставили «Травиату». После спектакля Мария вернулась на заезжий двор точно больная. В душе ее снова пробудились приглушенные тайные мечты.
«Если б я могла так, если б я могла так», — думала она с болью в сердце, лежа рядом со своим молодым мужем и ощущая его жесткую руку. Она не сказала ему ни слова, только всю ночь пролежала без сна, чувствуя себя несчастной.
Конечно, в жизни все проходит и все может переболеть. Улеглось и беспокойство Марии Себрис. Но когда у нее родилась дочка, она назвала ее Виолеттой.
Теперь Виолетта, или Виолите, уже выросла и, кажется, унаследовала беспокойный склад души, порывистый характер матери. Влечение к песням и театру у нее, наверно, тоже от матери. Когда в Доме культуры давалось какое-нибудь представление, девочка всегда была тут как тут.
— Я тоже буду играть в театре, — сказала она матери.
Та грустно улыбнулась.
— Посмотрим, посмотрим, Виолите.
Терезе догнала их и пошла с ними.
— Ты слышала, на ферме опять откормок околел. У Цауне. Этим летом — уже третий, — рассказывала Мария.
