Верность | страница 39
— Вы из-за меня такой крюк сделали!.. — сказала Инга.
— Подумаешь, несколько шагов, — сказал он. — Ведь вы у нас еще гостья. Потом провожать не будем. Ну вот и ваш двор. Нет, нет, ворота вот тут… — Он пожал Ингину руку и тут же отпустил ее.
— Спасибо, — сказала она, нашарив в воротах заложенную поперек жердь и, наклонившись, пролезла под нее. — Спокойной ночи!
Шестая глава
Терезе Гоба с благодарностью смотрела на мастеров, срывавших с ее дома крышу. Все вещи были убраны в клеть, в доме приходилось менять и потолок и балки.
— Ну, Гоба, если ты нам пол-литра поставишь, то дом твой будет совсем как новый, — сказал один из мастеров. — Одни стены останутся, все остальное на честном слове держится. Дунет ветер посильней — и крыша рухнет.
Обе малышки, Марите и Инесе, сидели на пороге клети с ломтями хлеба в руках. Им запретили подходить к дому — как бы доска или какой обломок на голову не свалились.
Терезе собиралась на луг. Из-за переноски вещей она задержалась, и теперь приходилось спешить. У нее с сердца словно камень свалился. Теперь уж не надо гадать: остаться в «Силмале» или перебраться в Таурене, куда ее звал брат покойного мужа, — он обещал ей с девочками комнатку в своем домишке. Обещал и на работу устроить. Весной Терезе уже совсем решилась переехать в Таурене. Но не так-то просто бросить эту старую развалину. Тут, как медленная речка, протекла вся ее жизнь, тут она бегала по зеленой мураве босыми, потрескавшимися ножками, тут она изо дня в день черпала из старого колодца воду и обросшей ивами тропинкой спешила в поле и на луга; там, за купой берез на пригорке, у дома, она когда-то каждый вечер после захода солнца встречалась с Мартынем Гобой. Тут родились и росли ее дочки, тут ее Мартынь доживал свой последний час. У Терезе вырвался вздох… И как хорошо, что не придется ничего бросать, что можно остаться и каждое утро видеть ряды старых серебристых ив, а за ними — крыши усадьбы «Вилкупы», и дальше — полосу почти черных елей, огибающую всю Силмалу.
Работа… Работы Терезе не боится, даже самой трудной… Сил у нее еще хватает, никогда она не искала легкой жизни. Были бы жилье и заработок.
— Вам там копейки достаются, — сказал шурин. — Разве на это проживешь? С такого корабля бежать надо, и чем скорее, тем лучше…
Конечно, если ты получаешь по семнадцати копеек на день, руки опускаются. Многие за эти годы побросали свои дворы и ушли — кто в Таурене, кто даже в Ригу. А иные уклоняются от работы в колхозе, ходят за своей скотинкой и птицей, возят на рынок мясо, сметану, яйца. Потому в колхозе и работать некому. Но что делать, работать надо, доживем еще и до лучших дней.
