Гулбис положил Бейке на плечо руку и, силой заставив сесть, перебил его:
— Из-за этого волноваться нечего! Спрашивать можно обо всем, о чем угодно. Как видно, гражданка чего-то не понимает.
Пока секретарь говорил, Юрис недвижно смотрел на серый стол, от злости у него сдавило грудь. Ведь ты добровольно оставил обжитый угол в столь привычном городе, с троллейбусами и световыми рекламами, с кино и театрами, с гладкими, чистыми улицами, и не ради корысти или личной выгоды по сугробам добирался к этому захолустью! Какая тут может быть выгода? Неужели женщина не понимает этого? И как еще понимает! Но она хочет кинуть в тебя комом грязи, встречает тебя с явной ненавистью. А ты ждал, что тебя встретят с хлебом-солью на серебряном блюде, похвалят за великодушие, за благие порывы… Так, так, товарищ Бейка, великолепно. Тебе, видимо, уже стало жаль самого себя. Бедняжка! Неженка, а не тридцатитысячник!
Новый председатель яростно стиснул под столом кулаки — ногти больно впились в ладони — и строптиво поднял голову.
Новая жизнь началась. Он чувствовал в себе странную пустоту. Нет, это был не страх. Быть может, неуверенность — и только.
По ночам он лежал подавленный впечатлениями, его беспокоил завтрашний день. Со скрипом и визгом били стенные часы. Он через силу ненадолго засыпал, и голова пылала от сотни тяжелых мыслей. Еще на рассвете он поднимался с постели, разбитый и угнетенный.
Они с Себрисом, бредя по колено в снегу, ходили осматривать хлева и запасы корма в сараях. Это все были ветхие постройки, к которым никто рук не приложил, чтобы хоть сколько-нибудь улучшить и облегчить работу скотоводов. Один хлев до того покосился, что чуть не припал к земле. Крыша изогнулась, и вся постройка напоминала огромную горбунью. Удивительно, как она выдерживала порывы ветра и бури! Только в «Сермулисах» и «Скайстайнях» хлева были прочные и теплые. Коровы всюду были тощие, с облезлыми боками.
Лишь на ферме в «Ванагах» сразу же видна была заботливая рука. Хлев хоть тоже старый, но коровы и чище и откромленнее. Бейку и Себриса встретила женщина средних лет в овчинном полушубке.
— Товарищ Силабриеде, — познакомил Себрис.
Женщина неторопливо поставила на землю ведро, вытерла руку и подала ее новому председателю. Юрису показалось, что он пожал не женскую руку, а наждачную бумагу.
— Как у вас тут дела? — несмело спросил он.
— Кормить нечем, — ответила коровница. — Режу солому и парю, обманываю как могу. Слава богу, что свекла уродилась, а то не знала бы, что делать.
