Таунсэнд Мэллори, одетый в неизменный безупречный белый пиджак и темно-синие брюки, выглядел еще более поразительно, чем обычно. Он гордился цветом своей кожи и наряд подбирал соответствующий, чтобы как можно сильнее подчеркнуть свою внешность — несмотря на преобладающую моду. Берк находил эту прихоть оправданной и уместной. Правда, сейчас эффект, который она производила, лишил его покоя. Он уже горячо жалел, что исполнил просьбу Леа.
Снова он ощутил в ней напряжение. Снова ее щеки зарделись. Однако речь девушки звучала вежливо, и тон ничуть не выдавал в ней уроженку резервации. Берк расслабился: похоже, Леа оказалась куда культурней, чем он думал.
Мэллори был сама учтивость: предложил гостье лично показать каждый уголок своего роскошного офиса и объяснил каждый аспект своей работы на посту. Он даже настоял на том, чтобы показать ей свою личную библиотеку. Берк удивился и в то же время испытал облегчение, когда Леа любезно согласилась.
Пока они не вернулись из прилегающей комнаты, Берк коротко переговорил с Линдквистом. Во время остальной части импровизированной экскурсии мэр как будто о чем-то задумался, а когда обход мэрии завершился, Леа задержалась немного и горячо поблагодарила главу администрации за то, что тот уделил ей и Берку время. Затем они вышли на улицу.
Берк отвез ее на виллу, где они поужинали в прохладе патио с видом на Средиземное море. В этой части земного шара уже наступила ночь, и небо вовсю искрилось звездами. Леа ела с отстраненным видом, однако Берк этого почти не заметил, он думал лишь о многообещающем взгляде ее синих глаз — скоро ей предстояло сдержать свое слово. Берк свою часть сделки выполнил; пришла пора Леа выполнить свою.
В Олд-Йорке, когда они вернулись через телепорт, наступили сумерки, а когда достигли Садов Афродиты, на город опустилась ночь. Берк, покинув салон такси следом за Леа, велел водителю не ждать. Леа же холодным тоном отдала противоположный приказ, пожелала Берку доброй ночи и пошла к дому.
Какое-то время Берк стоял пораженный. Затем, опомнившись, устремился за ней и перехватил на пороге.
— Ты же обещала, — сказал он. — Ты говорила…
— Я просто сказала, что если сегодня будет тепло, то я оставлю дверь приоткрытой, — она плотнее обернула свою милую шейку боа за две тысячи кредитов. — Но сегодня холодно, ты сам наверняка заметил!
Пришлось признать: ночь и правда стояла холодная. Поразительно холодная для Олд-Йорка.
— Ну хорошо, — напряженно произнес Берк. — Я тоже умею так играть: завтра же с утра сдам тебя.
