— Ну что ж, хорошо, — вздохнув, сказал очкастый. — Как приедем, разыщите сразу меня. Я вас отведу прямо к политруку Икати. Он поймет…
Политрук Икати был рад приезду «сверхштатных» добровольцев, вместе с Цебоевым пошел к комбату Огурцову просить за ребят. Без лишних слов комбат приказал зачислить в список роты, как воспитанников, подростков Кубатиева, Арсланова и Коняхина.
— Только вот что, — сказал Огурцов, — ребят надо беречь, война-то к концу клонится. Не посылайте их лишний раз куда не следует.
— Э! Такие ухорезы нигде не пропадут, — махнул рукой ротный Цебоев.
…Второй взвод Заманкульской роты, получив пополнение, участвовал в разведке боем на окраине Бургустанской. Взводом командовал Пелла Мильдзихов, бывший сотрудник Владикавказского окружкома РКСМ.
Из новичков побывать в деле довелось одному Косте Коняхину. Но Пелла строго приказал ему:
— Сиди в окопе. Как все закончится, разыскивай меня. Если вылезешь — выгоню из взвода, снова в детдом попадешь, так и знай…
Костя просидел в траншее, боясь ослушаться взводного. К тому же Коняхин, как впрочем и его друзья, не имел оружия.
Разведка боем прошла удачно, захватили пленных. В этой операции осетинским стрелкам помог взвод кавалерийской бригады, стоявшей за Минеральными Водами в резерве. В бой ее почему-то не пускали. Но командование кавбригады оказывало посильную помощь бойцам-осетинам, посылая для ведения разведки то одно, то другое подразделение — в добровольном порядке. В кавбригаде было много бойцов и командиров, которые два года назад служили под командованием легендарного Кочубея.
…Возле окруженного тонкими тополями дачного домика, где находился КП Южно-Осетинской бригады, спорили и ругались на чем свет стоит командир эскадрона, бывший кочубеевец, Загорулько и политрук Заманкульской роты Петр Икати. В стороне стоял взводный Пелла Мильдзихов. Он лукаво посмеивался, но в спор не вступал. Загорулько размахивал сложенной вдвое нагайкой и почти кричал:
— К стенке гадов! За нашего батька Кочубея — в расход мерзавцев! — и скрипел зубами от злости. Его бронзовое от загара лицо покрылось испариной, белесые усы взмокли.
— Поймите, товарищ комэска, — убеждал Икати, прижимая руки к груди, — нельзя пленных пускать в расход. Год назад я бы слова не сказал. А сейчас дело идет к мирной жизни…
Петр Икати говорил убедительно, с жаром. Но это еще больше разжигало кочубеевца.
— Для чего ж мы их захватывали? Ась?
— Да уж не для того, чтобы расстреливать. Комбриг, товарищ Янышевский, ясно сказал: «Нужны языки к приезду члена Военного Совета фронта». Вот для чего.
