— В общем, интересно, — однако было заметно, что идея капитана Павла не захватила. — Миллион километров от Юпитера, и планетка, в которой мало что интересного. Лично я выбрал бы спутник Сатурна Энцелад. Это же под самым боком у такого гиганта! Удивительного, прекрасного...
— И мощного, — закончил за него капитан. — Пальчиком поманил — и не отпустит.
— А мы заранее проверим, как далеко простирается гостеприимство и власть Сатурна. — Гуща оживился, даже щеки порозовели.
— Виктор, — обратился к юноше Степан Васильевич, — как ты думаешь?
— Соблазнительно. В принципе. Но... крюк, и посчитать надо хорошо.
— Повзрослел ты, стажер! — Бурмаков с теплотой смотрел на экран, на котором виднелась склоненная над приборами фигура Виктора. — Вот и обменялись мнениями. Теперь слово за ЭВМ. Спокойной ночи, Павел Константинович.
Через три дня Гуще позволили встать с постели — так решил консилиум: Бурмаков, земные медики и контрольная ЭВМ.
Павел сразу пришел в рубку, стал рядом с Витей, который снова был на вахте.
— Заскучали, Павел Константинович?
— Не говори, брат, — вдруг расчувствовался Павел. — Кажется, сел бы здесь и не выходил.
— Ага, — хитро прищурился юноша, — сегодня же связь с родными.
— Вот это новость, спасибо! — Павел действительно разволновался и подумал: хоть капитан и сказал, что Витька повзрослел, на самом деле он еще совсем мальчик. Взрослый не намекал бы на встречу со своей сестрой Валей. Но ничего — юность! А она, говорят, быстро проходит. На Землю Витя вернется восемнадцатилетним.
Гуща почувствовал грусть. Многое обретет Витя в этом путешествии. Но ведь и потерь хватает? В его возрасте человеку не лишни и детские, юношеские радости.
— Вам плохо? — Витя с тревогой посматривал на Павла.
— Прости, задумался.
— Не все продумали, пока болели? — Бурмаков неслышно вошел в рубку.
— Жизнь раз за разом подкидывает повод подумать, — развел руки Павел.
— Лишь бы не метеориты, — подхватил капитан. — Остальное как-нибудь одолеем.
ІІІ
«Набат» мчался в пространстве, с каждой секундой увеличивая скорость.
Блестящий диск Юпитера, похожий раньше на раскрашенную тарелку, не вмещался уже в иллюминаторы. На экране, связанном с телескопом, космонавты рассматривали планету по секторам. Но везде было одно и то: аммиачно-метановая атмосфера непрерывно клубилась, пульсировала, вспыхивала тусклым пламенем, потухала.
— Издалека довольно занятно, безобидно, — озабоченно сказал Бурмаков. — Как бы не переступить границу...
