— Ничего более веселого не скажешь? — неожиданно рассердился Павел.
— Скала весит пятьсот земных тонн, завал плотный, без просветов, — роботу Павлова вспышка была безразлична. — Связь с главной ЭВМ отсутствует.
Гуща чуть не взвыл от отчаяния. Его беспокоили не столько собственная беспомощность, сколько Бурмаков и Витя. Они видели катастрофу и сейчас подумают, что он погиб. А он еще не сложил руки, хотя надежная, казалось, пещера стала ловушкой. С горечью сказал :
— Влетел из огня в полымя.
Вундеркинд мгновенно отреагировал:
— О наличии пламени информации не имею.
Несмотря на критичность положения, это механическое замечание чрезвычайно практичного робота рассмешило Павла.
— Мудрец, соображай, как выбраться.
Создатели электронного мозга Вундеркинда не предвидели подобной ситуации, и робот начал выдавать предложения, которые в их положении были не более чем чушью, — сдвинуть скалу рычагом, разрушить направленным взрывом, пробить лазером штольню...
Гуща слушал его одним ухом и думал, что не только создатели Вундеркинда, но и он сам не предвидел такой ситуации. Иначе хотя бы лазер захватил. Надежда на товарищей была слабая. Они знают, что он в пещере, и наверняка поспешат на выручку. Одолеть скалу, если она просто завалила вход, для них пустяк. Но если взрыв здесь разбросал все вокруг? Тогда сюда не добраться. Так что ему сидеть и ждать освобождения не приходится.
Нужно оставить друзьям знак, а самому искать выход в противоположном конце пещеры.
Теперь впереди опять шел человек. Вундеркинд не обиделся на это и бесшумной тенью брел сзади, будто блуждание в заваленных пещерах было для него привычным занятием, заложенным в кибернетическую программу. Павлу очень хотелось знать, что за варианты и комбинации прокручивает электронный мозг его помощника. Но умный Вундеркинд такого абстрактного вопроса не поймет, он умеет отвечать только на что-то конкретное. А оно не созрело.
Недавно чистая, похожая на разработанную штольню в шахте, после взрыва пещера была засыпана камнями, кое-где вздыбилась, кое-где просела. Ноги часто цеплялись, скользили, проваливались. А впереди была все та же зловещая пустота, в которой исчезал свет сильного фонаря. Она раздражала своей бесконечностью, она и успокаивала. Ведь все же давала надежду... Павел, однако, старался об этом не думать. Подбадривал себя тем, что за спиной осталось несколько пройденных километров, что этот проход в толще горы вряд ли возник в результате какого-то катаклизма. Его промыл когда-то давно водный поток, вырвавшийся на свободу из глубинных недр, и он должен вывести на свободу. Павел чувствовал, что этот вывод шаткий, безосновательный. Но другого придумывать не хотел.
