Последний побег | страница 34

Гараев рухнул на землю и сразу же перекатился через спину к широкому пню. Кошмар! Это стреляли по нему! Он прижался к старым, давно умершим сосновым корням, судорожно вцепившись в один из них свободной левой рукой. Пилотка съехала на глаза, но он не двигался, мелко постукивал зубами и даже не пытался сообразить, что произошло, пока не услышал знакомый до тошноты голос:

— Гараев! Оставь автомат и иди сюда! Быстро!

Джумахме-едов! Быстро, говоришь? Автомат по уставу оставлять нельзя! Григорий перевернулся на левый бок и дрожащей рукой загнал пулю в патронник. Сво-о-олочь! Убить меня хотел, а не убил, так посадить хочешь… На, держи! Гараев высунул автомат из-за пня и, не целясь, дал длинную очередь по высоким кронам, что темнели слева от дороги метрах в двухстах от того пня, за которым он лежал, удачно попав ногами почти в самый кювет. Гараев опустил предохранитель и снова прижался к земле, ожидая ответа. Но никто не стрелял: возможно, там совещались или послали кого-нибудь в обход. Григорий приподнял голову и с какой-то звериной внимательностью стал вглядываться в густые заросли мелколесья, начинавшиеся метрах в двадцати от него… Если он выйдет сюда, я стрелять не смогу, ведь придется стрелять в упор… Тут он оглянулся и увидел кювет — достаточно глубокий из-за часто стекающей по нему воды, то снежной, талой, то дождевой — сейчас пыльный и каменистый. Забросив автомат за спину, он задом съехал в него и быстро, больно царапая руки и ноги, пополз по-пластунски вверх.

Видеть Гараева никто не мог, поэтому над просекой стояла тишина. А он, преодолев свои сто загнанных в кювет метров, проскочил еще с десяток вдоль лежавшего поперек просеки старого елового ствола и, поднявшись во весь рост, бросился в самую гущу леса — туда, где начинались знаменитые сибирские болота.

Тебе говорят, что даже палка раз в год стреляет. А тут сто стволов стоят в ружпарке, почти не нагреваясь.

Так закончил свой рассказ Сашка из второго взвода, родом и призывом бывший из Азии. Если среди узбеков встречались баи, то среди русских ташкентцев — раздолбаи. Сашка был из Ташкента.

Из города карагачей был и Толик Монахов, тот самый, которому с высоты двух метров люди казались мелкими. На гражданке Толик ввязался в дискуссию и, заметив, что она затягивается, поставил точку — ломом по голове оппонента. К счастью, тот пережил неожиданную нагрузку, а Монахову сразу захотелось служить Родине — и так сильно, что из-под земли достал деньги. Вот так: хочешь служить — плати, не хочешь — тоже плати. И чем не наемная армия? А Монахов попал в роту розыска — и стал бегать за теми, с кем мог бы сидеть. И Сашка пришел к патриотической идее той же большой уголовной дорогой: толстогубый очкастый самбист изнасиловал в подъезде одинокую женщину. И поэтому решил завербоваться во внутренние войска МВД как можно быстрее. ВВ — веселые войска.