Таша советовала ей красить волосы, но Эрна сказала:
— Еще чего! Кого это я обману, тебя, или себя, или еще кого-нибудь?
— Но ведь все красят, — возразила Таша. — В известном возрасте приходится красить.
— А я не буду, — отрезала Эрна. Однако она никому, даже Таше, не призналась бы, что боится старости.
О, как же она страшилась своего будущего! Как не хотела стареть! По утрам, собираясь на работу, подходила к окну, брала ручное зеркало, долго, придирчиво разглядывала свое большое цветущее лицо с твердой косточкой зрачка, чуть желтеющую на висках и возле губ кожу; полуоткрыв крупный, четко очерченный рот, она улыбалась, блестели сплошные белые зубы. Зубы были, как она выражалась, единственное светлое пятно в темном царстве ее наружности, за зубы она была спокойна, они были безукоризненны, все остальное являлось, по правде говоря, спорным.
— Ты, моя милая, не на всякий вкус, — говорила Ирина Петровна. — Надо тебя очень и очень знать, чтобы ты понравилась.
— И на том спасибо, — отвечала Эрна, ни капельки не обидевшись на Ирину Петровну.
Когда ей исполнилось сорок восемь лет, на нее внезапно обрушилась любовь, самая настоящая, самая что ни на есть непритворная.
Разумеется, ей случалось и раньше влюбляться, но это все было так, несерьезно и неглубоко.
Впрочем, она была не одинока, многие врачи и сестры в больнице, молодые и даже пожилые, переживали любовные страсти, ждали телефонных звонков.
Одна сестра, моложе Эрны и тоже не очень красивая, даже клялась покончить с собой, если он не женится.
Говорила о нем:
— Он — вся моя жизнь. Без него я все равно жить не буду.
Как-то Эрне довелось видеть его. Низкорослый, прыщеватый, нос картошкой. Есть кого любить, по ком с ума сходить...
К слову, он женился на той самой сестре. И жили они, словно кошка с собакой, не было дня, чтобы не дрались.
И Эрне вспомнились слова Кучеренко, сказанные уже и не вспомнить по какому поводу:
— Бог тогда наказывает человека, когда исполняет его желания...
«А у меня нет никаких желаний, — думала Эрна, не то радуясь этому, не то удивляясь. — Нет как нет».
Однажды в конце июля она записалась на поезд здоровья. И поехала вместе с другими врачами и сестрами их больницы за грибами под Можайск с ночевкой.
Ей понравился этот поход прежде всего потому, что все было в новинку — туманный рассвет, тихая росистая трава, по которой идешь ранним утром, молчаливые деревья вокруг и под ними желанные коричневые, розовые, серые шляпки грибов.
