Они приблизились к Никитским воротам. Маша сказала:
— Дальше иди один. Я пошла к себе, хочу с мамой побыть немного. Она завтра уезжает...
— Что так быстро? — спросил Семен.
— У нее дел по самое горлышко, — Маша легонько полоснула себя ладонью по горлу, — как ни говори, такой фермой заведует, тут глаз да глаз нужен...
— Надо думать, — сказал Семен, — привет ей от меня передай...
— Передам, — сказала Маша. Семен задержал на миг ее руку в своей.
— Знаешь, что меня удивляет?
— Откуда же мне знать? — спросила Маша.
— То, что я уже привык ходить вместе с тобой домой из редакции. Даже как-то странно бывает, если я почему-то иду один, без тебя...
Семен улыбнулся, но Маша не ответила на его улыбку, вдруг нахмурилась и, отвернувшись, быстро зашагала вперед.
Семен посмотрел ей вслед, машинально отметил про себя, что у нее красивые сильные ноги, тонкие в щиколотке, и широкие, развернутые плечи, потом неторопливо пошел к себе.
Ночью он снова проснулся очень рано, долго лежал в тишине, без сна. И вдруг, словно молния блеснула перед его глазами, он понял, почему Маша внезапно нахмурилась, посуровела, заторопилась уйти. Да, конечно же да, только так и не иначе. Он нравится ей, безусловно, нравится, может быть, она еще и сама не осознала до конца и сердится на себя за то, что ей понравился женатый, несвободный человек.
Семен повернул голову, глянул на спящую Лену.
Во сне Ленино лицо казалось очень кротким и юным. Не верилось, что у нее уже годовалая дочка, что она замужняя женщина. Светлые волосы разметались по подушке, под глазами голубоватые тени, видные даже в тусклом свете зимнего утра, нижняя губа чуть выпячена вперед, девочка-старшеклассница, да и только...
«Лучше моей Лены нет никого», — подумал Семен, тихо поцеловал Лену в щеку. Она, не открывая глаз, пробормотала что-то невнятное, а он, полежав еще немного, снова задремал ненадолго. Разбудила его Лена.
— Жутко голова болит. И душно.
Он дал ей тройчатку, боль не прошла, начался жар. Семен позвал Веру Тимофеевну, соседка первым делом поставила Лене градусник. Тридцать девять и восемь.
— Что делать? — спросил Семен.
Вера Тимофеевна недолго думала.
— Я считаю, надо вызывать «скорую помощь».
— «Скорую»? — переспросил Семен. — Зачем?
— Затем, что мы не знаем, что с ней. А в поликлинику и за два часа не дозвонишься. У нее, по-моему, дело серьезное...
Лена приоткрыла глаза, через силу проговорила:
— Не хочу «скорую»! Еще в больницу упекут...
По ярко-розовой, горячей щеке ее медленно покатилась слеза.
