Забавный ляп, как тогда выражались? Ан вышло прямо-таки предзнаменование: объявился-таки вскоре у нас страшенный бегемот в роли главного редактора! И был это, как долго и почтительно значилось во всяких печатных изданиях, вплоть до выпусков «Истории советской литературы», — «известный поэт и драматург» Анатолий Владимирович Софронов.
Земляк его и тоже писатель, добрейший Владимир Дмитриевич Фоменко уверял, что во времена их общей ростовской юности «Толя» был хорошим парнем и даже кинулся спасать кого-то, тонувшего в Дону. Однако за несколько лет до того, как объявиться в «Огоньке», он уже был известен тем, что не только никого не спасал, а, напротив, безжалостно топил «безродных космополитов», особенно если кто из них имел неосторожность неодобрительно отозваться о его произведениях.
Написал, например, критик Данин острую статью о софроновских стихах, да еще озаглавил ее «Нищета поэзии», и надолго превратился в мишень для самых разнузданных обвинений в антипатриотических взглядах и поведении (даром, что честно воевал, а будучи в окружении, вынес на себе раненого товарища). Но уж ежели тебе по нраву не Софронов, а такой же, как ты сам, космополит Пастернак, — то, как сказано у Маршака, получи и распишись!
На том «карьера» критика и кончилась. Слава Богу, что человек он был талантливый и нашел себе спасительную нишу в научно-популярной литературе, став автором целого ряда замечательных книг, в том числе биографий Резерфорда и Нильса Бора. Но до этого еще дожить надо было. А пока что пришлось литературу оставить.
Софронов же рос, как на дрожжах, забирая силу в руководстве Союза писателей и нахраписто пробивая на сцену свои пьесы. Не всегда это получалось гладко: за некоторые автора критиковали, но так легонько и снисходительно, что это отнюдь не мешало его дальнейшему «творческому», а скорее — административно-хозяйственному росту. И можно только догадываться, каким кровавым и зловонным волдырем вздулся бы он, не оборвись со смертью Сталина охотничий гон на «убийц в белых халатах» и всяких там Гроссманов и Казакевичей. Теперь же в руководстве Союза писателей пришлось произвести кое-какие замены (косметический ремонт своего рода). И хотя, как гласят преданья, Анатолий Владимирович говорил главному литературному вождю Александру Фадееву, торопившемуся брезгливо отстраниться от своего недавнего активиста: «Саша, я тебе еще пригожусь!», пришлось одному из дотоле главных действующих лиц в красивом особняке на улице Воровского (прежде и теперь — Поварской) перебраться на улицу «Правды», 24 в «Огонек».
