Первое «признание», которое я получил у Бориса Сергеевича, выглядело довольно своеобразно. Все сотрудники журнала по очереди исполняли обязанность дежурного редактора, то есть читали уже сверстанный номер и делали свои замечания и поправки. На первых порах, когда дело доходило до меня, Бурков выслушивал мои предложения с явной неохотой, тем более, что я задевал его за живое, «посягая» (конечно, весьма умеренно) на помпезность, с которой писалось об успехах страны и мудрости партии, или сомневаясьв справедливости приписывания большинства открытий и изобретений именно русской смекалке.
Хмуро выслушав мои доводы, Борис Сергеевич не раз говорил: «Нет, оставим так!», и мы переходили к следующей статье. Однако потом он все чаще некоторое время спустя обращался к ведшей номер заведующей бюро проверки:
— Варвара Викторовна!
Варвара Викторовна Кошкарева, дочь известного большевика Ногина, чьим именем долго называлась московская площадь, — человек умный, независимый, резкий; к чести Буркова надо сказать, что он быстро оценил ее деловые качества.
— Давайте-ка вернемся к той полосе... Знаете, пожалуй, исправим тут так (далее следовала или моя «редакция» или, во всяком случае, нечто подобное).
И, наконец, на каком-то совещании, говоря о всяких своих несогласиях со мной, Бурков счел нужным рыцарственно заметить, что вот когда я читаю номер в верстке, то он знает, что все будет прочитано очень внимательно. Что ж, как говорится, и на том спасибо!
Вообще Борис Сергеевич вскоре понял, что ничего зловредного в редакции не было, и вскоре стал «своим» в коллективе.
Мне лично в «Огоньке» жилось совсем неплохо, но становилось как-то скучновато. Отдел критики и библиографии был издавна ориентирован лишь на рекомендательные отзывы, и даже о слабостях в целом хорошей книги по большей части упоминалось весьма бегло. А тут порой появлялись такие «перлы», что просто руки чесались.
Так, в 1951 году издательство «Молодая гвардия» презентовало нам для рецензирования целую кипу своих новинок, и в том числе сборник стихов Василия Захарченко, главного редактора журнала «Техника — молодежи» и одного из рьяных пропагандистов исключительных, порой совершенно мифических, заслуг отечественных ученых и изобретателей буквально во всех областях знания.
Составленный захарченковскими единомышленниками, среди которых особым цинизмом отличался Владимир Орлов, сборник очерков «Рассказы о русском первенстве» побил, кажется, все рекорды в этом отношении. К тому же эта группа перестаралась и в области саморекламы, организовав чуть ли не двадцать шесть самых восторженных рецензий. Как пел Вертинский, «даже в нашем добром небе были все удивлены».
