Несколько лет спустя Александр Максимович все же оказался на пенсии и доживал век в новом отдаленном районе и в весьма стесненных обстоятельствах. Вдова Кудрейко Л.И. Шестакова жаловалась мне на полную непрактичность его милой, красивой и больной жены и говорила, что Ступникер вынужден распродавать свою хорошую библиотеку.
Увы, я очень редко навещал его, хотя мы до конца оставались в самых лучших отношениях, и на мои присылаемые ему книги он неизменно отвечал подробным письмом.
В описываемую же пору я был для него «племя младое», и узнав, что мне «уже» двадцать шесть, он с веселым ужасом обратился к соседу Кудрейке: какие, мол, они-то оба старики!
Прекрасно я «сосуществовал» с этими «стариками»!
С фронтовых лет знал Сурков и постоянно печатавшегося в «Огоньке» художника Ореста Георгиевича Верейского, и некоторых фотокорреспондентов (о том, что первым, кто запел «Землянку» под гитару, был один из них — Михаил Иванович Савин, широко известно).
Самым оживленным местом в редакции, пожалуй, были комната фотоотдела и кабинет его заведующего, полного сурковского тезки — Алексея Александровича Вольгемута. Тут целыми днями была толчея, что очень досаждало вольгемутовскому соседу — заведующему отделом апорта, грузному, тяжело нависавшему на костылях Мартыну Ивановичу Мержанову. И вот прихожу к нему однажды и столбенею: такая тишина, и ни души, кроме Мартына Ивановича, который тут же и откомментировал ситуацию:
— Он, дурак, думает, что он в отпуске! Это я в отпуске!!!
Да уж — совсем не то что обычно: «Куда задевались эти фото? Савин, где ваш репортаж? Где пропадает Санько? А подписи, подписи где?!»
Ироничный технический редактор Лева Шуман, изо дня в день все это наблюдавший, рассказывал: идет фотография знатной доярки со своей рекордисткой-коровой; а ну-ка, думает — и в простецкой подписи: «Доярка Петрова со своей любимицей» дописывает после фамилии доярки: «(справа)». Все смотрят, все... утверждают (справа? справа!), несут по начальству, сдают в номер. «Я уж сам испугался, — говорил Шуман, — и где-то в сверке потихонечку вычеркнул это «(справа)».
Не обходилось, не обходилось ни без ошибок, ни без всяких «ляпов». В конце сороковых в журнал на практику пришла из института Галина Стефановская. Дело в субботу. Куда ее деть? Чем занять? Слава Богу, вспомнили: есть такая тошная для всех сотрудников обязанность: когда идут чистые листы, полагается их прочесть «на свежую голову»: нет ли чего экстраординарного? Тоска смертная, а тут было кого сосватать. Сажают Галю, терпеливо объясняют: читай, но особо не придирайся — по части стиля, только если что-то совсем из ряда вон, ошибка ужасная. Поняла? С Богом, и с плеч долой!
