— Что за новомирские тенденции, хотел бы я знать? Вот смотрю на редколлегию «Нового мира»: Гамзатов, Айтматов, первый секретарь правления Федин. Главный редактор — Твардовский, за которого я отдал бы трех редакторов московских журналов.
Невесел был конец его жизни. Поредел круг друзей. Отхлынули, кинулись по «новым адресам» те, кто еще недавно лебезил перед ним и превозносил до небес. Слабел и слабел контакт с читателем... Горькие ноты прорываются в стихотворении «В печи пылают весело дрова...» (какой-то непроизвольный отголосок знаменитого, давнего: «Бьется в тесной печурке огонь...»):
Еще листок в календаре моем
Лег на душу, как новая нагрузка
Кто объяснит мне — почему подъем
Бывает легче медленного спуска?
Встретившись со мной на похоронах поэта Сергея Орлова, которому было чуть больше пятидесяти, Алексей Александрович с неожиданной горячностью посетовал на то, что смерть забирает совсем не тех, кому давно бы пора.
Ему оставалось прожить еще семь лет...
Не думаю, чтобы Сурков с особой тщательностью формировал состав редколлегии журнала. Кого-то ему явно навязывали свыше, был и просто элемент случайности.
Так, отделом очерка, а заодно и информации ведала наредкость бесцветная особа, то ли жена, то ли уже вдова какого-то генерала Ма́рина, что особенно дико выглядело, потому что под ее началом был энергичный и умный Яков Моисеевич Гик (в действительности и ведший отдел информации), он же был редактором нашей довольно зубастой стенгазеты «Калыбок», самим своим названием напоминавшей о вечно сопровождавших журнал ляпсусах.
Другая «сиятельная» дама была еще похлеще. Наиболее яркой деталью биографии Екатерины Николаевной Логиновой, возглавлявшей отдел искусств, было участие делегаткой на III съезде комсомола, где с известной речью выступил Ленин. Увы, Екатерина Николаевна не вняла его призыву «учиться, учиться и учиться!» и была столь же малограмотна, сколь агрессивна и претенциозна. Помню, как, отстаивая статью, которой никак не удавалось пробиться в номер, она кокетливо воскликнула:
— Над этим материалом навис какой-то злой рок, какой-то анфан терибль!
Знавшие, что в действительности означает сие французское выражение, перемигнулись.
Изворачиваясь в случае допущенной ошибки, Екатерина Николаевна беззастенчиво лгала, сваливала вину на других. В случае же чужих промахов первая ополчалась на проштрафившегося (так, несколько лет спустя она рьяно изобличала меня за публикацию положительной рецензии Сергея Львова на роман Василия Гроссмана «За правое дело», попавший под ураганный огонь официозной критики). Раз, слушая ее оправдания, что она не нашла в энциклопедии фамилии композитора Гулак-Артемовского, который в «огоньковской» статье был окрещен Булаком, член редколлегии по разделу литературы Б.Н. Полевой философически «подумал вслух»: «Ну, если на «Б» искать, то и не найдешь...».
