Уже поэтому в редакции его любили и ценили, хотя нередко сетовали на вечную занятость «на стороне» и постоянные отлучки по делам Союза писателей и на всевозможные съезды и конгрессы уже зарубежного свойства. На одном из редакционных капустников, вольный дух которых образовался тоже не без участия Суркова, он и сам хохотал у «рекламного» плаката: «Покупайте телевизор, —- и вы всегда будете видеть своего главного редактора!» (он и на ТВ, действительно, стал желанным гостем!).
Вся повседневная «нагрузка» по журналу ложилась на плечи заместителя главного редактора, которым после смерти Е.М. Склезнева стал опытный журналист Борис Сергеевич Бурков. И все же даже совсем не регулярные появления Суркова на редколлегиях и летучках во многом задавали тон в журнале, кое-кого заставляли вбирать отточенные за десятилетня острые коготки или, что еще более важно, решительно умерять главенствовавший тогда в печати ура-патриотический ажиотаж и безудержное хвастовство «достижениями социализма». Так, после чьего-то пылкого дифирамба в честь очередного «сталинского» снижения цен Сурков сердито порекомендовал автору не столь уж восторженно и визгливо совать нос в тарелку рабочего человека, исчисляя, чем его на сей раз осчастливили.
Однажды мы заспорили с сотрудником отдела литературы Анатолием Алексеевичем Кудрейко. Он, знавший «Алешу» давным-давно, считал, что он реализовал свой талант полностью. Мне же до сих пор кажется, что это не так. Втянутый в беличье колесо заседаний и всяких мероприятий, Сурков все реже всерьез усаживался за письменный стол.
Помню горечь, с которой он в начале 1953 года обронил на обсуждении своих стихов, что у него «вся война внутри перегорела». Позже все грозился приняться за воспоминания и в разговоре со мной божился, что обязательно напишет о Михаиле Исаковском, с которым много лет дружил, да так и не собрался.
Не дошли руки за всякой суетой? Или тоже «перегорело»? Или трудно, боязно было пристально вглядеться во все пережитое, задуматься о пройденном пути, о грехах и ошибках? Кто знает...
Настороженно и как-то растерянно отнесся он к хрущевской «оттепели». В брежневскую же эпоху и вовсе не пришелся ко двору, постепенно оттесняемый жадной толпой куда более покладистых и юрких литературных функционеров.
Подкапывались уже и под «Краткую литературную энциклопедию», выходившую под его редакцией, усматривая в ней солидарность с «линией» журнала «Новый мир». Дошло до того, что на обсуждении очередного тома Алексей Александрович, в прошлом сам приложивший руку к критике этого журнала и порой бывший с его редактором, как говорится, на ножах, вспыхнул и с присущей ему язвительностью одернул «судей»:
