— Владимир Ильич передал мне шифрованное письмо. Он сказал на допросе, что чемодан, привезенный из-за границы, оставил дома.
«Пусть купят похожий, скажут, что мой».
Гостья — Надежда Константиновна Крупская и Анна отправились в магазины искать похожий чемодан. Нашли. Швыряли его по комнате, заталкивали под кровать, садились на него, чтобы он приобрел «бывалый» вид. Надя преподавала в воскресной школе за Невской заставой, а Владимир там руководил кружками. Они познакомились в позапрошлом году.
Аня поехала разузнать о деле брата в Питер, захватив злополучный чемодан и набив его всякой чепухой.
Мария Александровна, провожая ее, сказала:
— А эта девушка очень подходит Володе. Правда? Аня кивнула в ответ».
Крупская действительно подходила по всем «параметрам»: некрасивая — такая не убежит через месяц, тихая — такая не сядет на шею, кажется, умная — с такой и поговорить можно. И Володе помогать будет.
Вот только одевается она… под стать Володе. Поди, хозяйка из нее не очень хорошая. Ну, да ладно, поживем — увидим.
* * *
А вот как сама Крупская описывала свою первую встречу с Лениным:
«Увидала я Владимира Ильича на масленице. На Охте у инженера Классона, одного из видных питерских марксистов, с которым я года два перед тем была в марксистском кружке, решено было устроить совещание некоторых питерских марксистов с приезжим волжанином. Для ради конспирации были устроены блины. На этом свидании, кроме Владимира Ильича, были: Классон, Я. П. Коробко, Серебровский, Ст. Ив. Радченко и другие; должны были прийти Потресов и Струве, но, кажется, не пришли. Мне запомнился один момент. Речь шла о путях, какими надо идти. Общего языка как-то не находилось. Кто-то сказал — кажется, Шевлягин, — что очень важна вот работа в комитете грамотности. Владимир Ильич засмеялся, и как-то зло и сухо звучал его смех — я потом никогда не слыхала у него такого смеха:
«Ну, что ж, кто хочет спасать отечество в комитете грамотности, что ж, мы не мешаем».
Кстати, о «знаменитом» ленинском смехе.
Бертран Расел неоднократно отмечал: «Он много хохочет, сначала его смех кажется дружелюбным и веселым, но постепенно мне стало как-то не по себе».
А. Стасова писала: «Часто на заседаниях ЦК можно было слышать взрывы громкого хохота».
Некоторые врачи считают, что этот смех — один из симптомов маниакального состояния, ажиотации Ленина.
«Злое замечание Владимира Ильича было понятно, — продолжает Крупская. — Он пришел сговариваться о том, как идти вместе на борьбу, а в ответ услышал призывы распространять брошюры комитета грамотности.
