И Юрка покраснел, как саранка. Стиснул зубы до боли. Он понимал и не понимал эту женщину. Джейн играла, как мотылек у огня, рискуя сгореть… А может, в эти минуты она хотела, чтобы Юрка растаял, как воск в ее теплых руках, у горячей груди?..
Он разозлился и на себя и на Джейн. У него появилось желание стиснуть ее до боли, стиснуть так, чтобы косточки затрещали. Не будь она американкой, он бы ей доказал, что она баба и только. Он ей не мистер Кларк — плешивый, коротконогий пузырь.
Не могло быть, чтобы и Джейн не угадала мысли Юрки. Несколько долгих мгновений смотрела она на него по-женски задиристо, с вызовом. Всем своим видом она выражала одно: ну что же, попробуй! Увидим, какой ты мужчина…
Они спустились в долину реки Таежной и берегом ее подъехали к Байнуру. Джейн загнала машину в тень черемух и верб. Она достала копченую колбасу, сыр, бутерброды, две бутылки вина, небьющиеся стаканы. Она не спрашивала, сколько, чего ему наливать, а когда в бутылках уже ничего не осталось, изрядно сама охмелев, спросила:
— Тебя много женщин любил?
«Вот зараза!» — подумал Юрка, пожал плечами и этим сказал: «А вы как думаете? Вашего брата всегда хватало, мадам!»
Ей очень хотелось его уязвить: «И от них пахло потом?» Но Джейн сдержалась, хотя и была уверена, что физический труд для женщин — труд лошади. Немудрено, если окружающие Юрку «дамы» дурно пахнут. Пусть исключение составляет Таня, но Джейн не дура, чтоб не понять, что у Тани есть Дробов.
Джейн сорвала пучок травы и бросила в Юрку. Он бросил в нее. Она подскочила, уперлась руками в его грудь, шутя повалила. Он хотел поймать ее руки, но она отскочила, смеясь и дразня, спряталась за черемуху.
Юрке было жарко от выпитого вина, от возни, от дурманящих трав и черемух, от близости Джейн. Солнце пробилось сквозь ветви. Он сбросил рубаху и майку, сбросил брюки, и черный, как истинный негр, растянулся на траве, затаив дыхание, искоса наблюдал за Джейн.
Женщина вышла из-за укрытия, завороженным взглядом уставилась на него. Она тоже быстро разделась, осталась в изящных узеньких плавках и лифчике, растянулась рядом, положила руку под голову, закрыла глаза, прикинулась спящей. Она разомлела. Ей нужны были сильные руки, жадные губы, нужна была боль. Боль физическая и сладостная.
Кровь ударила Юрке в виски. Он совсем охмелел. Был миг, когда он протянул было руку к раздетой, безвольной, красивой. Он обшарил ее глазами от ног до груди. Но вот взгляд упал на цветы, забытые и заброшенные. Цветы пурпурного цвета, такие же яркие, как губы и ногти Джейн. Цветы увядали, а губы блестели. Рот был слегка приоткрыт. Помада окрасила зубы. Он представил себе, как мог бы впиться губами в губы ее, представил и тут же вскочил, побежал к Байнуру, бросился в воду…
