И Дробову стало не по себе. Почему-то вспомнилась история с девятнадцатилетней студенткой, которая вышла замуж за старого профессора лишь бы тот мог «творить во имя науки». Дробов далек был от ревности, когда шла речь о Юрке Блинове, о Мише Уварове, а сейчас шевельнулось под сердцем, и боль не стихала. В подобных делах не поможет и валидол. И все же он согласился с Таней:
— Разумеется, трудно.
— Жена у Виктора Николаевича умерла?
— Удрала! Красавца себе нашла.
Эти слова прозвучали желчно, недружелюбно даже по отношению к Тане. Можно было подумать: она виновата во всем, виновата и в неудавшейся личной жизни самого Андрея.
— А ты-то что злишься?
— Извини, — невесело ответил он. — Груз на душе какой-то. Не хотел печатать тайком статью о Байнуре. Приезжал специально ее показать, не получилось.
— Ну вот, началось, — поджала верхнюю губку Таня.
— Нет, хоть теперь послушай!
— Нудный же ты, Андрей. Я об одном, ты о другом. Может, сегодня будет иначе?
Спидометр отсчитывал километры. За кабиной мелькали сосны, березы, кедры. Багрянец осин и грозди рябины уже не привлекали Таниного взгляда. Она вспомнила о Катюше и хитром прищуре во время танца. Об очень синих, как вода Байнура, глазах Марины, о Ершове, предлагавшем к услугам Марины библиотеку… Не выдержал первым Андрей:
— По мне лучше сказать правду, чем что-то таить.
— Ты это о чем?
— Как о чем?
Таня слишком спокойно, совсем непонятно зачем, сказала:
— Андрей, останови машину.
Он подчинился.
Распахнулась дверца, и Таня выскочила на гравийное полотно, сняла туфли, чулки, захлопнула за собой дверь:
— Езжай, пожалуйста.
— Как это езжай? — спросил он, сжимая до боли «баранку».
— Очень просто. Своей дорожкой. Не беспокойся, меня кто-нибудь подберет. Здесь и до шоссе недалеко, а там машин хватит…
Километров двадцать было уже позади. До шоссе не менее десяти. «Что она снова придумала?» — нервничал Дробов. Газик медленно ехал за Таней на самой пониженной скорости. С такой поездкой и на половину пути не хватит горючего… Мотор сразу же перегреется…
— Не дури! Садись, пожалуйста! — крикнул он, раскрывая дверцу в ее сторону.
Таня совсем взорвалась:
— Сказала не сяду, значит, не сяду!
Мотор взревел, и машину словно подбросило. «Козел» помчался, не разбирая колдобин и выбоин… Только на следующем перевале Андрей одумался. «Что же это творится?» — спрашивал он себя, заглушая двигатель.
Таня его догнала через четверть часа. Шла по тропинке, обочиной, туфли держала за длинные острые каблучки.
