И Коренев понял это. Понял и ужаснулся такому садизму. Он растерялся, утратил власть над собой. Может быть вечность, а может быть миг он смотрел только на гусеницы. Пушка снова рыгнула болванкою стали и громом огня. Но в груди Коренева уже все клокотало, рвалось от гнева наружу. Он должен был жить, должен был мстить этим извергам! Должен!
Стиснув зубы до боли, он бросился в сторону, запетлял.
Он бежал и слышал все нарастающий гул гусениц. Башенный люк открылся, и фашист, гогоча во все горло, начал палить по нему из ракетницы. Что-то ударило в спину, обожгло страшной болью. Коренев бросился в первый попавшийся окоп и быстро пополз в сторону.
Танк, дойдя до окопа, несколько раз развернулся на месте. Окоп обвалился. Но Кореневу посчастливилось. Он ушел отползти и спрятаться в нише…
Таким оказалось боевое крещение.
Путь к победе был труден и сложен. Вначале сотни километров с отступающими войсками на восток, потом сотни километров на запад. Первые были короче, но тяжелее.
Войну кончил Коренев в Берлине. Два ордена, три медали, два тяжелых, три легких ранения — весь нажитый капитал.
Там — на фронте — о восстановлении в партии не приходилось и думать. Там оставалось одно: если пуля врага оборвет жизнь в бою, просить товарищей по оружию считать его коммунистом.
Много с тех пор утекло воды, много добавилось и седин в голове. И в партии Коренев восстановлен. Два года преподавал, теперь на партийной работе. Но раны сердечные — раны особые. Нет, нет да и закровоточат.
Коренев раскурил затухшую папиросу, посмотрел в ту сторону, куда скрылась «Волга». В трудные годы войны Ушаков работал в горкоме, потом в обкоме, отвечал головой за размещение эвакуированных заводов. Даже производственные мастерские учебных заведений изготовляли гранаты и противотанковые мины. Приходилось вместе с подростками и изнуренными женщинами спать у станков в неотопленных помещениях, недоедать. Для многих легче было идти на фронт, чем обеспечить победу в тылу.
За пятнадцать послевоенных лет Ушаков вырос в руководителя краевого масштаба. Утратил прежнюю стройность, подвижность, но, видимо, счастлив, хотя повседневно загружен работой по горло и трудно его застать в кабинете. В свое время он помог Кореневу с восстановлением в партии. Одной его рекомендации было достаточно.
Так почему же тогда Коренев не решился остановить изящную черную «Волгу»? Он сам над этим задумался, чуть было не просмотрел другую попутную машину.
