Кому, как не Мадмуазель Вот, было знать, что охота на волков — один из самых трудных видов охоты. Волка ноги кормят. Когда он гонится за жертвой, то способен зараз одолеть до двухсот километров, да и кровожадность его общеизвестна. С самого нежного возраста Мадмуазель Вот восторгалась своим отцом, известным охотником — седобородым, одетым в егерскую вельветовую куртку. Он был старшим егермейстером, любившим травить байки о былых временах, о том, например, как в XVIII веке Большой Дофин[26] поднял в лесу Фонтенбло волка, а загнал его лишь четыре дня спустя у ворот Ренна.
Она заносила в свой черный блокнотик — возможно, с целью отомстить однажды за своих друзей-волков, — имена самых знаменитых охотников, которые способствовали их истреблению. Граф де Сен-При, загубивший четыре сотни серых хищников, барон Ална де Фретэ, на счету которого было три сотни этих тварей, граф де Шатобур, похвалявшийся восемью сотнями, граф де Тенги дю Неми, истребивший в лесах между Вандеей и Морбианом до двух тысяч волков, — все они фигурировали в ее записной книжечке.
Мне волки внушали страх, но и будили воображение. Неустанные бродяги, видящие в темноте, они были персонажами басен, изображались на многих гербах. Я тоже порой ощущал себя жестоким, подобным этим грубым существам, вооруженным отточенными кинжалами резцов, хищникам, о которых мне было известно, что прежде они водились в наших местах. У меня не было сомнений в том, что в подземельях замка и по сию пору слышатся шаги убийцы, когда-то проживавшего в нашем доме. Звали его Мишель дю Гаст. Капитан гвардии Генриха III, он был назначен им губернатором Амбуаза. И этот гигант с рапирой в руке, хладнокровный убийца, стал в руках государя орудием для самых низких и подлых дел. Беспокоили его, правда, не часто, призывали редко. Но коль скоро это случалось, то уж непременно с одной целью — поручить расправу над кем-нибудь.
Накануне его предупредили: надлежит выехать пораньше утром. Так он и сделал: ни свет ни заря верхом отправился к государю, дабы поспеть к назначенному часу, ни на секунду не задержать рокового выпада, предать с точностью до минуты. Он принадлежал к тем Сорока Пяти преданным королю телохранителям, что учинили расправу над герцогом де Гизом, но прикончил Меченого именно он, дю Гаст. В тот день был заколот человек отнюдь не безызвестный, свято веривший, что его не посмеют тронуть. Когда его предупредили об опасности, он так и сказал: «Не посмеют!»
