Договорились приступить к работе в воскресенье, после чего последовало предложение прошвырнуться в заброшенный сад, расположенный позади и справа от военного госпиталя, расположенного на соседней улице Кирова. Когда-то сад принадлежал как раз госпиталю, но со временем военным стало не до него. Почему бы и нет? Всё равно дома делать нечего, подумал я. Конечно, можно часами находиться рядом с мамой, испытывая приливы сыновней любви, но впереди у нас, я надеялся, долгая и счастливая жизнь, из которой я не позволю маме уйти так преступно рано. Уж в этом-то я не сомневался, гадом буду, но сделаю всё, чтобы мама прожила намного дольше, чем в прошлой истории.
Так что полчаса спустя мы с друзьями уже лазили по старому саду, набивая авоськи яблоками и сливами. Жаль, конечно, что вишня уже отошла, но, помнится, в это лето мы успели её прилично обобрать. И не только мы, сюда заглядывали пацаны со всего микрорайона, с некоторыми мы поддерживали вполне приятельские отношения, а с некоторыми были на ножах, как, например, с ребятами с улицы Богданова. Однако сад служил своего рода нейтральной территорией, это как водопой у животных, и драк здесь практически не случалось.
Пока набрали фруктов – время к обеду. Домой я явился с парой полных авосек.
– Вот, мам, из слив можно компот сварить.
С чувством выполненного долга я поставил на кухонный стол полную фруктов авоську. Яблочко к яблочку, слива к сливе…
– Молодец, – сдержанно похвалила меня мама. – Есть сейчас будешь или позже? Тогда иди мой руки и садись есть, я щи с курятиной сварила. «Бородинский» сам порежешь? Чесночку почистить тебе? Ты ешь, а я на почту схожу, извещение на перевод пришло. Наверное, отец деньги прислал.
Что ж, коли прислал – это неплохо. Мама хоть и получала порядка двух сотен, частенько оставаясь и на вторую смену, но их нам хватало на еду и иногда кое-что из одежды. Так что отцовские деньги были не лишними.
И тут я вспомнил про копилку. Метнулся к столу, выдвинул ящик… Лежит расписная шкатулочка, лежит, родимая! Чуть ли не трясущимися пальцами открыл её и, увидев горстку купюр и кучку мелочи, почувствовал, как губы растягиваются в довольной улыбке. В шкатулке хранились мои личные накопления, откладываемые с тех же школьных обедов и заработанные этим летом 15 рублей на сборе лекарственных трав. А что, хорошие вещи практиковались в советское время, не знаю, как после распада СССР, а в годы моей молодости школьники имели возможность летом подзаработать, таская в аптеки охапки лекарственных трав. Выручки с полного пакета подорожника хватало на одно песочное пирожное за 11 копеек. Наиболее востребованными были липа, ромашка, пастушья сумка, зверобой… За них и платили больше. В это лето я с парой уже бывших одноклассников Пашкой Яковенко и Вовкой Лукашовым поработали ударно, и к уже имевшихся в копилке 11 рублям с мелочью добавились ещё 15. Плюс 3 рубля 50 копеек за сдачу стеклотары. Итого в копилке лежало почти 30 рублей. От мамы я своих накоплений не скрывал, на что она только снисходительно улыбалась, называя меня маленьким Ротшильдом.
