Месяц плывет к дальним горам, спускается ниже, припадает к темным зубчатым вершинам.
На берегах Иса потухают один за другим старательские костры, смолкают вокруг них разговоры и песни. Глубже и полней становится тишина, в немой ночи не умолкает один лишь Ис. Небольшая, но беспокойная, сварливая речонка вечно плещет в извилистые берега, вечно рокочет галькой.
Умирает костер у старика Корнила, подросток дремлет. Он то уронит белокурую голову на песок, то с усилием поднимет ее и опять уронит, беспомощный. Сон и усталость одолели его.
К костру подходит человек, тот самый, который на берегах Косьвы делал шалаш и рылся в песках. Корнил с недоумением глядит на него, потом говорит с усилием:
— Ты откуда? Девки, идите купаться. И ты! — велит он подростку.
Девушки и подросток послушно уходят. Они полощутся в холодноватой воде Иса и тихо переговариваются:
— Бурнус жив, а сказали, что пойман и убит.
— Утку пустили, живехонек.
— Не накрыли бы их.
— Ночь, спят все.
— Алка, плывем в разрез нырять, — предлагает Марфа.
Обе плывут в залив, где прошлое лето работала драга — углубила реку, ныряют в мутной и драгоценной воде единственного Иса, от которого все их радости и печали.
Есть ли еще река, которая принесла людям столько радостей и страданий, столько богатства и нищеты, как ты, маленький извилистый Ис? Минуло уже сто лет, как тысячи людей роют пески твоего дна и твоих берегов, мутят чистоту и прозрачность твоих вод, и бежишь ты, торопливый, беспокойный, с темным лицом преступника. И все, что взглянет в твои мутные воды, даже солнце, луна, звезды и ясное небо, отражается в них мертвенно, мутно.
Берега твои изранены шахтами и разрезами, завалены курганами мертвых, вымытых песков и никогда ничего не родившей гальки. Не растет на них ни лес, ни трава, не цветут цветы, не гнездятся птицы. Деревьям и травам не к чему прилепить свои корни, нет ничего живого, птицам негде свить гнездо, и они смертельно напуганы криком людей, стуком колес, скрипом промывательных машин. Желто-красной грядой идут эти мертвые отвалы, и солнце ослепляюще сверкает на их наготе, да человек с лопатой и ломом пробивается в их глубину, человек с руками и взглядом, жадными до золота и платины.
Сколько могильных крестов и сколько могил без крестов по твоим берегам! Лежат в них пришельцы, которых то жадность, то нужда пригнала к этим пескам и водам.
Сколько благословений и похвал слышал ты, Ис, от удачников и сколько проклятий от неудачников! Может, от этого ты бежишь так торопливо и беспокойно. Но тебе никуда не убежать: никогда не пересохнут и не истекут ключи, которые падают с горы Качканар и питают тебя.
