— Карагым[9], чувства мои ты знаешь, извести мою Слу: я пришел потому, что истомился по ней.
И отдал приготовленный подарок. Таков был обычай, известный каждому. Айбала ни чуточки не смутилась и только, лукаво поблескивая глазами, ответила:
— Как джигиту не соскучиться по любимой! — И торопливо вышла.
Привязанный конь, испугавшись женщины, метнулся в сторону. Овцы в кутане[10] тревожно повскакали с земли. Молодуха, торопливо шагая, направилась к белой юрте.
В правой, маленькой, юрте света нет. В средней, большой, очевидно в ожидании ужина, беседуют мужчины — оттуда слышится смех. Перед юртой мелькает голова тукал[11] в белом покрывале, светится пламя костра, разложенного под котлом. В юрте девушки теплится свет, но голосов не слышно.
Молодуха, оглядевшись, вошла.
Внутренность юрты была освещена маленькой лампочкой. В глубине, среди взгромоздившихся друг на друга сундуков, сложенных ковров и одеял, возилась Карлыгач-Слу, что-то разыскивая На голове у нее была каракулевая шапочка, узкую талию охватывал бешмет, отороченный по вороту и на груди позументом. Она повернулась на шум шагов, и на смуглом лице ее, блеснув в черных глазах, заиграла легкая усмешка.
Айбала вплотную подошла к девушке и таинственно сообщила:
— Иркем-джан[12], я пришла с вестью.
Девушка поняла, в чем дело, улыбка исчезла, брови нахмурились.
— Карагым-джингам![13] Если бы ты была мне другом, ты не пришла бы ко мне с такою вестью.
Молодуха удивленно уставилась на Слу.
— Колончагым[14], что это значит?
Девушка, не поднимая глаз, тихим грудным голосом ответила:
— То и значит. Принять его не могу. Сердце лежит к другому. Не мучь меня.
Айбала, едва не лишившись чувств, схватила девушку за руку:
— Ты в уме? Два рода шестнадцать лет были сватьями. Калым принят. Куда не потянет игривое молодое сердце! Иль и ты хочешь посеять раздор среди народа?
Глаза Карлыгач-Слу наполнились скорбью. Но она твердо стояла на своем:
— Это я много раз слышала. Что же делать? Сама знаешь, несколько раз приходил он. Решив — такова судьба, таковы заветы рода, — приняла я его в свои объятия… Но что же я нашла? Ростом мал, рябой, гнусавый, раскосый. От тела разит… Как с таким человеком жить? Бывают люди — не лицом, так речами, умом привлекают, удалью, мужеством прельстят. А Калтай только и знает — своими цепкими, обезьяньими руками к груди тянется. Слова не вымолвит… Вот я и послушаю, что ты мне посоветуешь.
Попробовала молодуха снова напомнить о давней помолвке, о калыме, о праве джигита прийти к суженой, но девушка прервала ее, пожелав и джигиту и его чувствам скорой гибели.
