Мишель Галабрю с трудом покидал свою гримуборную. Эти съемки его не вдохновляли. Если он задерживался более чем на полчаса, за ним всегда посылали меня. Я входил в гримуборную, и Мишель опускал голову, как ребенок, которого собираются бранить.
– Ты текст знаешь? – ласково спрашивал я.
– Мда! – отвечал он с такой гримасой, что можно было умереть со смеху.
Каждый раз я заставлял его пять минут репетировать. Мишелю с трудом давались эти идиотские фразы. Я его понимал.
– Чем быстрее мы закончим съемки, тем быстрее вернемся домой, – убеждал его я.
Тогда Мишель вскакивал и отправлялся на съемочную площадку, дурачась и изображая, будто идет на войну.
Одна история с ним особенно меня впечатлила. Мы готовили сцену в кабинете, заполненном военными и знатными людьми. Скоро должны были начать снимать. Мишель вполголоса рассказывал анекдоты обступившим его актерам, и все они хохотали. Вдруг режиссер крикнул «Мотор!», и Мишель за секунду собрался. Зато другие оказались не в форме, вытирая слезы от смеха. Он всех обезоружил и ликвидировал конкурентов. Выживших не осталось.
Я был впечатлен и запомнил этот урок. Актеры – сложные, злые, трогательные, страшные и могучие животные. Мне следовало остерегаться и стараться получше их узнать, чтобы научиться ими управлять.
1982
Жан-Жаку Бенексу присудили сразу несколько «Сезаров» по нескольким номинациям. Он тоже явился из ниоткуда, и c фильмом «Дива» у него было много проблем. Жан-Жак – герой целого поколения тех, кто мечтал о кино. Он был нашим кумиром, живым доказательством того, что успех возможен.
Мне очень хотелось посмотреть церемонию, но в моей квартирке не было телевизора. На Елисейских полях в витрине магазина «Локатель» был телевизор, который оставался включенным всю ночь.
Поэтому я стоял перед витриной, покрываясь гусиной кожей.
Жан-Жак Бенекс поднялся на сцену, и это наполнило меня счастьем и надеждой. Жаль только, из-за толстого стекла витрины я ничего не услышал из его длинной речи. Но я видел в его глазах свет надежды, которая так была мне необходима. Пора было мне снова взяться за короткометражку.
После провала первой короткометражки клип Жоливе вернул мне уверенность в моих режиссерских способностях. За несколько недель до этого, слоняясь по восемнадцатому округу, я наткнулся на невероятную декорацию. Это был предназначенный к сносу кинотеатр, одна стена у него была раскурочена. Зал был этажом выше, и с улицы можно было видеть красные кресла, обращенные к экрану. В этой картине было что-то непристойное, словно некто нарушил личное пространство зрителя. Тогда я принялся разыскивать дворы, в которых имелись предназначенные к сносу строения, все эти безжизненные полуразрушенные дома. Это были декорации конца света, на которые пришлось бы потратить целое состояние, если бы пришлось их возводить.
