А сегодня утром Султан взял инструмент для резьбы по камню, попросил у Патимат сыра и чурека.
— Зачем? Все равно потопят?
— Всякую работу человек должен доводить до конца, — сказал Султан и, положив чурек и сыр в кошёлку с инструментом, непреклонно зашагал по дороге на хутор, к своему навесу над родником, чтобы высечь на облицовочных плитах его фасада слова: «Путник, и если тебе встретится человек, сделай ему приятное: может быть, ты видишь его в последний раз». Только одни эти слова. И не надо писать о том, что сделал все «Уста Султан Магомедов» — теперь Султан понял, что это совсем не главное.
С тех пор, как случилось несчастье с Борей и Оля ушла от Фёдора, тётя Катя вдруг сделалась набожной, зачастила в церковь. Вечерами она учила маленького Борю тайком от всех читать «Отче наш» — это ему очень нравилось, его пленяли непонятные слова и атмосфера тайны. Когда мальчик засыпал, она крестила его и бессвязно молилась: «Отец небесный, возьми меня, а ему даруй жизнь, смилуйся, спаси младенца, спаси!»
Когда Фёдор уехал на стройку, а Борю выписали из больницы, тётя Катя отслужила молебен за здравие раба божьего Фёдора и отрока Бориса. Несколько дней сна ходила торжественная, умиротворённая, с гордым чувством, что решилась тайно от всех на запретное, но нужное дело. Однако секрета долго не сохранила, рассказала обо всём Оле. Тётя Катя давно привыкла каждым движением своей души, каждым поступком делиться с Олей. Но эта откровенность была вызвана ещё и другой причиной: старуха мечтала, что узнав о молебне, Оля станет спокойнее, что и на её душу сойдёт умиротворение. Выслушав рассказ тети Кати, Оля горестно вздохнула и покачала головой:
— Мама, мама, если бы был бог, он, милосердный, так жестоко не покарал Борю. Ну меня, ну Бориса, а его за что? За что, мама, за что?
«А про Фёдора даже не вспомнила, — с обидой подумала тётя Катя, — Федю-то за что покарал, за что дитё у него распроединственное отнял?»
— Не сердись, Оленька, я чтоб сердце облегчить, ногу Бориньке никто не приклеет. Только во сне теперь он будет бегать. А нам этот крест с тобой по гроб жизни. Слава богу, что жив остался, — сказала она строго. — Не ропщи, нога не голова, без неё прожить можно. А Федя… — Обе потемнели лицом. — «Язык прикуси!» — выругала себя мысленно тетя Катя, а вслух упрямо повторила: — А Федя рассказывал мне, что сам президент Америки был без ног, надо же! Миллионами теми, что с ногами, командовал, царство ему небесное!
