Вот и теперь, как обычно, она зашла за Гришей после гимназии, чтобы вместе идти обедать домой.
— У меня сегодня завал, Катенька, иди одна, я закончу не раньше, чем часа через три, — сказал Гриша. Он сидел в своём маленьком кабинете, заставленном белыми шкафами, и писал истории болезней.
— А я подожду, — сказала Катенька, прислонила свою школьную сумку на пол к шкафу и села напротив Гриши на белый, круглый, треногий табурет. — Давай я буду писать, у меня почерк красивый, а вы диктуйте.
— Спасибо, не нужно, — не подымая головы, ответил Гриша.
— Гриша, неужели я здесь ничем не могу помочь?
— Помочь? Не знаю, Катенька, вы ведь не имеете медицинского образования, — рассеяно сказал Гриша, продолжая писать.
— Гриша, разве больным одни лекарства нужны?
— В том-то и дело, Катенька, что не всегда, далеко не всегда, — вздохнул Гриша и подумал о том, что прапорщику Сереже Воробьёву, из четвёртой палаты, уже не помочь никакими лекарствами, разве любовь и нежная забота смягчат его страдания…
— Да, Катенька, лекарства, к сожалению, часто бессильны.
— Гриша, я придумала, Гриша, знаете, кто особенно сильно болен, уже не помогают лекарства, я буду приносить варенье, мама даст, вот посмотришь, даст. Как это хорошо, ой, Гриша, как это вкусно — чай с вареньем, особенно с вишнёвым, клубничным, из абрикос, из райских яблочек или из лепестков розы — ой, какое пахучее, а из крыжовника, а малиновое! Так хорошо! Я знаю, я болела, когда чай пьёшь с вареньем, легче становится, много легче, Гриша, особено с малиновым вареньем, даже мама говорит… Вот это хорошо будет! И ещё пирожные, они, конечно, у нас дома не всегда бывают, но все же достать можно. То мама печет, то Анна Ивановна, моей подружки мама, особенно у Ганечки часто бывают. Танечкина мать очень добрая, а для чужих, тем более для военных, просить не стыдно, правда, Гриша? Вот мы с вами хорошо придумали! Я сейчас, сейчас же принесу, а вы Сереже Воробьёву дадите или ещё кому.
Забыв взять сумку с книжками, Катенька бросилась к двери.
— Вы меня, Гриша, подождите, я сейчас!
— Катенька, — хотел было остановить её Гриша, но потом махнул рукой: он хорошо знал, что теперь Катеньку ни переубедить, ни остановить невозможно. И Гриша продолжал заполнять истории болезней, подумав, что раньше, чем через два часа Катенька не вернется, потому что лазарет от их дома далеко, на другом конце города.
Но едва прошёл час, как двери Гришиного кабинета широко распахнулись и сияющая, раскрасневшаяся, ворвалась Катенька, победно положила на стол сверток, быстро развернула его.
