– Не надо, Ричард, – произнесла Рен, когда он снова открыл рот. – Не надо, – повторила она и последовала за Филиппой.
Ричард фыркнул и повернулся ко мне, Джеймсу и Александру.
– Что-нибудь еще? – спросил он.
– Нет, – ответил Александр. – Думаю, она перечислила практически все. – Он бросил предупреждающий взгляд на меня и Джеймса, после чего тоже ушел, по пути роясь в карманах в поисках клочка бумаги для самокрутки.
Нас осталось только трое. Джеймс, Ричард, я. Порох, огонь, фитиль.
Ричард и Джеймс некоторое время молча смотрели друг на друга, как будто меня здесь и не было. Молчание между ними было неустойчивым, ненадежным. Я ждал, гадая, чем все это обернется, и нехорошее предчувствие заставило мышцы под кожей снова напрячься. Наконец Джеймс едва заметно улыбнулся Ричарду – слабая вспышка торжества – и последовал за Александром. Взгляд Ричарда остановился на мне, и я подумал, что он способен прожечь в моей груди дыру.
– А тебе еще рановато учить мои реплики, – усмехнулся Ричард, после чего убрался восвояси.
Я был спокоен. Неподвижен. Но в своем собственном восприятии – попросту нелеп. Запал без огня и того, что еще можно было поджечь.
Когда мы закончили репетицию – к счастью, без инцидентов, – я избегал появляться в гримерке. Я спрятался в вестибюле и находился там до тех пор, пока не решил, что народ уже ушел, а потом направился обратно в зал.
Свет на сцене уже выключили, хотя лампы еще гудели электричеством. Я ощупью, с онемевшими руками пробирался между сиденьями, ворча на подлокотники, которые буквально тянулись в темноте, чтобы ударить меня по коленям.
Наконец я прошел в мужскую гримерку, с облегчением обнаружив, что она пуста. Зеркала на стене демонстрировали мое собственное многократно размноженное отражение. На плечиках, придвинутых друг к другу почти вплотную, висели костюмы, приготовленные для каждого из дюжины актеров. Повсюду валялся театральный мусор: забытая одежда, расчески и гель для волос, сломанные карандаши для подводки глаз.
Я начал стягивать костюм Октавия. В кои-то веки я получил шанс раздеться, не сталкиваясь локтями с еще четырьмя парнями! В нормальной ситуации я бы наслаждался роскошью свободного пространства, но я не полностью оправился от катастрофы второго акта и лишь смутно радовался, что не приходится делить гримерку с Ричардом. Я аккуратно повесил рубашку, пиджак и брюки на вешалку, поставил обувь на стойку между обувью Джеймса и Александра. Моя собственная одежда валялась тут и там, вероятно, впопыхах кем-то подхваченная и разбросанная во время безумия, последовавшего за пятым актом, когда все бросились переодеваться, чтобы сбежать отсюда. Я нашел свои джинсы скомканными в углу. Рубашка висела на зеркале туалетного столика. Один носок спрятался под стулом, другой куда-то исчез.
