В угольно-сером костюме с искрой, Александр походил на мафиози еще сильнее, чем я. На его груди поблескивала ониксовая булавка для галстука.
Джеймс в безупречном чернильно-синем костюме с кроваво-красным галстуком представлял собой наиболее впечатляющего персонажа среди всех нас.
– Мне кажется или этот прикид действительно делает его выше? – спросил я, заглядывая в репетиционный зал, где устанавливали черный экран, на фоне которого мы должны были играть.
Сначала им понадобился Ричард, чтобы они могли снять «предвыборный плакат», как назвала его Гвендолин. Она порхала вокруг парня, словно бабочка, фонтанируя обожанием, которое граничило с Эдиповым (если поменять главных героев мифа местами).
Джеймс сморщил нос.
– Я думаю, что эго Ричарда заставляет его выглядеть таким здоровым.
Александр вытянул шею.
– Может быть, – сказал он. – Но нельзя отрицать, что он крут. – Он покосился на меня и добавил: – Так же будешь выглядеть и ты, если научишься правильно завязывать галстук.
– А он еще перекручен? – Я.
– Ты себя видел? – Александр.
– Просто поправь, ладно? – Я.
Александр кивнул, приподнял мой подбородок и продолжил шептать Джеймсу:
– Честно говоря, я рад, что у нас есть свободная от репетиций ночь. Всякий раз, когда мы проигрываем эту гребаную сцену с палаткой и комментариями Гвендолин, я хочу упиться до бесчувственности.
– Наверное, именно так ты и должен себя ощущать.
– Послушай, я подозреваю, что буду эмоционально истощен после спектакля, но сцена кажется мне настолько реальной, что, глядя на тебя за кулисами, я не пойму: хочу тебя убить или поцеловать?
Я коротко хохотнул, и Александр дернул меня за галстук.
– Прекрати корчиться.
– Прошу прощения.
– Если завтра Гвендолин со своими речами зайдет слишком далеко, я смогу тебя запросто поцеловать, – сказал Александр, обращаясь к Джеймсу.
– Спасибо за предупреждение.
Филиппа выскочила из женской гримерки. У нее было по меньшей мере, три сценических наряда, в данный момент она щеголяла в брючном полосатом костюме, который не очень ей шел.
– О чем речь? – прошептала она.
– Завтра я сумею поцеловать Джеймса взасос, – Александр.
– Везет мне, – Джеймс.
– Могло быть и хуже. Помнишь, как в середине лета Оливер заехал своей головой мне в лицо? – Филиппа.
– В свою защиту могу сказать, что я готовился к нежному поцелую, но ничего не видел: Пак брызнул любовным соком мне прямо в глаз. – Я.
– В этой фразе столько недомолвок, что я даже не знаю, с чего начать. – Александр.
