— Что, если пропустить по стаканчику? — спросил Алан. — Пиво, должно быть, найдется.
— Нет, я — спасибо, — ответил Эдди. — Последние два дня я и так наливался больше, чем следует.
— Мне тоже не хочется, спасибо, Алан, — проговорил Герберт. Голос его звучал немного мечтательно. Он высунул голову из беседки, где все трое сидели на потрепанных соломенных стульях. — Хорошо тут у вас!
Сквозь узкий просвет в листве виднелся ручей, заливные луга, осока и камыши, густые кусты терновника и нежные ивы. Все сияло и в то же время наполовину расплывалось в золотистой дымке заката. Знакомая с детства картина, но сейчас от нее исходило очарование волшебной обетованной земли. Все трое были под властью этих чар.
— Ну, Эдди, выкладывай, — сказал Алан. — Рассказывай, если можешь.
— Постараюсь, — ответил Эдди.
Он начал рассказ с того, как он, наконец, добрался домой и нашел свою телеграмму на полу. Слова ему давались нелегко, но Алан и Герберт поняли все, что он переживал.
— Вы не думайте, что я кого-нибудь обвиняю, — закончил свой рассказ Эдди. — Жену, и ту теперь не виню. Но я был, как бешеный. Это на меня находит, когда я немножко выпью. Пить, конечно, не следовало, но они меня затравили, все эти черти полосатые. Если так будет итти дальше, я прямо не знаю, что делать, сержант. Хоть в армию опять поступай. Я думал, что приехал домой, а попал неизвестно куда. У меня голова кругом идет. И я спрашиваю: они виноваты или я? Если я, то что мне делать? А если они, то что с ними со всеми случилось?
Все молчали. Герберт вопросительно смотрел на Алана. Эдди отвернулся, пряча свои распухшие кровоподтеки.
— Эдди, — ласково обратился к нему Алан, — можно у тебя спросить одну вещь?
— Все, что хочешь, дружище. Спрашивай, пожалуйста.
— Понимаешь, это касается тебя и твоей жены, — нерешительно пояснил Алан. — Предположим, что, кроме вас двоих, никто бы ничего не знал. То есть о том, как она себя вела. Ни один человек, только вы. Простил бы ты ее?
— Да, нельзя себя так вести, — задумчиво сказал Эдди. — Муж на фронте, а она… Это ведь просто нечестно. Правда, у нее на руках умер ребенок… И вообще… Как говорила жена Фреда Розберри, одно к одному…
— И в результате человек доходит до того, — закончил за него Алан, выбирая осторожные выражения, так как он говорил, в сущности, о самом себе, — что все для него трын-трава и на все ему наплевать. Все равно, как и когда он напьется.
— Я мог, конечно, отчитать ее, как полагается, а потом сказать: «Ладно, что было, то было. А теперь, кто старое помянет, тому глаз вон». Это я мог сделать, спору нет, — ответил Эдди.
