– Я чувствую себя маленькой девочкой в Таинственном саду, которая пошла за малиновкой и обнаружила волшебный тайник, спрятанный за стеной, – сказала Моника, и Джулиан отметил про себя, что она гораздо более романтична, чем Райли. – Это все равно что попасть в другое время, в другую страну.
– Этот поселок был основан в тысяча девятьсот двадцать пятом, – ободренный их энтузиазмом, начал Джулиан, – скульптором Марио Маненти. Очевидно, итальянцем. Он построил его по образцу своего поместья близ Флоренции, чтобы, бывая в Лондоне, чувствовать себя как дома. Он сдавал эти студии только художникам и скульпторам, разделявшим его взгляды. В наше время все они, разумеется, перестроены в квартиры. Я единственный оставшийся художник, но даже я не писал картин с тех пор, как Мэри…
Его голос замер. Почему он не понимал, что Мэри была его музой, пока ее не стало? Наверное, он считал, что муза должна быть бесплотной и воздушной, а не чем-то само собой разумеющимся и всегда находящимся рядом. Возможно, если бы тогда он это понимал, все было бы по-другому. Он остановил себя. Сейчас не время для рефлексии и сожалений. Он занят.
Джулиан подвел гостей к выкрашенной в ярко-голубой цвет двери своего коттеджа.
– Посмотри на пол! – Моника показала Райли на деревянные половицы, выстилавшие весь первый этаж. Они были почти полностью покрыты засохшими брызгами красок, как будто на потолке взорвалась радуга, время от времени распадаясь на яркие килимы в марокканском стиле. – Он сам по себе почти произведение искусства.
– Не стойте здесь, тараща глаза. Садитесь, садитесь! – воскликнул Джулиан.
Он подвел гостей к стульям и дивану, стоявшим рядом с кофейным столиком, сооруженным из большого куска стекла со скошенными краями, который лежал на четырех стопках антикварных книг. Перед ними, словно смеясь в лицо политике муниципального Совета по сохранению чистоты воздуха, в камине пылал огонь.
– Чай! «Английский завтрак», «Эрл Грей» или «Дарджилинг»? Возможно, у меня найдется даже мята. Помню, ее любила Мэри, – сказал Джулиан.
Пока Джулиан копошился на маленькой кухне, опуская в чайник пакетики с чаем, Моника обшаривала указанную им полку в поисках чая с мятой. Наконец она нашла металлическую жестянку со старой пожелтевшей наклейкой, на которой значилось: «ПЕРЕЧНАЯ МЯТА». Она сняла крышку, чтобы вынуть пакетики. Внутри жестянки лежал сложенный листок бумаги. Развернув его, Моника вслух прочитала написанные на ней слова:
