— Аминь! — прокатилось по всей степи.
— Возблагодарив милость аллаха, Маматбай дал своему сыну имя Додхудай, что означает «данный богом». Благословим это имя, правоверные братья, чтобы действительно сын оказался даром божьим, пожелаем ему, чтобы жил он долго, а богатствами своими превзошел бы даже и своего доблестного отца Маматбая.
— Аминь! — Опять прогремели тысячи собравшихся и расположившихся в долине людей.
— А теперь, всадники-богатыри, мое слово к вам. Я изложу вам условия сегодняшнего праздничного улака, а вы слушайте внимательно, чтобы потом неукоснительно соблюдать изложенные условия… Тогда и для зрителей это будет красивое зрелище и вы сами получите удовольствие от состязания. И вы будете рады, и мы будем рады, и аллах будет рад. И доволен останется достопочтенный и щедрый хозяин праздника, и он же покорный ваш слуга, и он же раб всемилостивейшего и всемогущего аллаха — мулла Маматбай.
После этих слов говоривший воздел руки к небу.
По условиям, высказанным этим распорядителем в лисьей шубе и матово-серебристой чалме, устанавливались три приза: одна кобыла, один бык и один верблюд. На дранье выбрасывается туша козла. Кто из наездников отнимет его у других и донесет до установленного знака на расстоянии версты, тому и достанется приз.
Все, что говорил распорядитель, стоящий на деревянном помосте, касалось в первую очередь участников состязаний, но оказалось невозможным остановить и всеобщее возбуждение и шум. Наездники тоже пришли в возбуждение, кони их горячились. Тот конь, осажденный уздой, пятился назад, тот высоко вскидывал голову, кроме того, каждый всадник старался протиснуться поближе к чортахте. Наездники оттирали друг друга, стремясь занять положение, из которого удобнее будет поймать брошенную в толпу состязающихся тушу козла. Каждый будет стремиться поймать эту тушу первым, ловко подложить ее себе под ногу и прорываться с ней сквозь живую стену противников.
Вот двое йигитов, в светло-коричневых каракулевых шапках, в красных халатах, подпоясанных зелеными шелковыми платками, встали на краю помоста и начали раскачивать белого козла с обрезанными ногами и головой. Все наездники, держа камчу в зубах и протягивая вперед руки, рванулись к чортахте.
— Сюда!
— Сюда бросай!
— Мне бросай, долгих лет твоим сыновьям! Джигиты еще раз качнули козла что было сил и с возгласом «Аллах-и-акбар!» бросили безголовую и безногую тушу в толпу.
Козел угодил в объятия всадника на темно-сером коне. Наездник, ловко подставив грудь козлу, ударил, коня камчой. Десятки всадников спереди, сбоку, сзади, протягивая руки, голодными волками набрасываясь на темно-серого коня, начали отнимать козла. Но овладевший козлом наездник был не одинок. Впереди него другой всадник тянул за узду его темно-серого коня. Оказавшиеся по бокам темно-серого скакуна наездники не подпускали остальных. Один всадник сзади понукал коня, ударяя его камчой по крупу. Скакавший в окружении сотен коней и всадников карабаир темно-серого цвета головой отталкивал противников и стремился могучей грудью пробиться сквозь толпу.
