Два помощника повара, усевшись рядом с ним справа и слева, стали нарезать хорошо упревшее мясо на равные куски.
Вытерев белым поясным платком потное лицо, победоносно встав у котла с шумовкой в руке, ошпаз наконец возгласил:
— Ну, давайте! Бисмиллах-ир-рахман-ир-рахим! Во имя аллаха милостивого и милосердного!
Зачерпнув шумовкой плов из котла, повар положил его на первый лаган[38]. Тотчас поверх риса были положены и кусочки мяса. Лаганы с пловом, переходя из рук в руки, передавались сидящим на паласах гостям.
Через полчаса был почат плов и во втором казане. За три часа были опустошены все четыре котла. Насытились более двух тысяч человек. Они расходились, желая Маматбаю умножения богатств, а полуторагодовалому Додхудаю долгих лет жизни.
Как закончился утренний плов, так и наступил черед состязаниям. И всадники и зрители — все повалили на пастбище, называемое Купкарихан. В Нуратинской долине не оставалось ни старого, ни малого, кто не прослышал бы о предстоящем улаке. Со стороны Кермине по предгорьям. Ак-тага муравьиными цепочками, вереницами ползли неисчислимые любители азартного зрелища. Из кишлаков Актепе, Чашма, Гадойтомпас, Самара, а также из десятков других мест люди на конях, ослах и верблюдах, но многие, полагаясь лишь на свои ноги, стремились вовремя попасть в урочище Купкарихан. Погода стояла как в худшую зимнюю пору: дул неприятный, пронизывающий ветер. А ведь среди стремящихся на улак были одетые и обутые тепло, но были и шедшие в изношенных, дырявых таштаванах[39], в ветхих халатах, не имевшие чалмы или шапки, иные обвязывали уши поясными платками.
Бравые всадники, выездившие и размявшие своих скакунов, одетые специально для улака, чуть ли не с рассветом были уже на месте. «Прославлюсь или осрамлюсь?» — думал каждый из них.
Накануне владельцы лошадей и наездники совещались, советовались, как лучше действовать, чтобы победить. В одиночку выиграть в таком состязании нельзя. Поэтому наездники одного кишлака или просто объединившаяся группа наездников уговаривались действовать согласованно и заодно. Они решали, на каком коне поскачет тот или иной наездник сначала, каким конем будет заменен уставший скакун, как помогать друг другу во время многолюдной схватки, как защищать наездника, который имеет возможность выиграть…
И вот она, эта степь для скачек. Посредине гладкой равнины устроена чортахта, то есть деревянный настил на четырех прочных столбах. Там собрались сам хозяин празднества, его ближайшие друзья, почетные гости, те, кто проводил состязания, те, кто будет выдавать призы. Вот уже музыканты, возвестившие на карнаях о начале праздника. Тогда заиграли на сурнаях и бубнах, загремели на всю степь, показывая свое искусство. Взгляды всех зрителей со всех четырех сторон обращены к чортахте и к наездникам, собравшимся вокруг него. Среди зрителей повсюду шутки, смех, разговоры, пересуды. Одни хвалят Маматбая за такое празднество и увеселение, другие осуждают.
