– Мой сын не мог сделать ничего дурного.
– Уверен в этом, синьора.
– Мой сын…
– …редкое сокровище.
– Совершенно верно!
– Я могу его видеть?
– Нет.
– Его нет дома?
– Он дома. Но с утра лежит в постели с температурой. Хотел встать, но я не разрешаю.
– Почему?
– От перепада температуры ему может стать хуже.
– Ладно, я сам к нему зайду.
– Не думаю, что это хорошая идея. Вы не знаете, каков мой Франческо! Он такой впечатлительный!
– И чем же он может впечатлиться?
– Такой чувствительный! Такой беззащитный! Он может испугаться, если увидит комиссара. Вам обязательно ему говорить?
– Что?
– Что вы – комиссар. Не могли бы вы притвориться врачом, которого я вызывала, и который до сих пор не пришел?
– Исключено.
Синьора бросила на Монтальбано взгляд, каким осужденный на смертную казнь через отрубание головы смотрит на палача. Но, понимая, что делать нечего, испустила вздох смирения.
– Хорошо. Идите за мной.
Когда они вошли в комнату, юноши в постели не оказалось.
– Наверно, он в туалете. У него небольшой понос. Пойду ему помогу.
Чем поможет? Попочку подотрет?
– А вы пока располагайтесь.
В комнате стояло адское пекло: в углу вовсю жарил электрокамин. Помимо кровати из мебели был небольшой платяной шкаф, книжные полки, стол с выключенным компьютером, стул.
Монтальбано стал разглядывать книги.
Его внимание привлекли те, что стояли на самой верхней полке: «Венера в мехах», «Жюстина», «История О», трактат по сексуальной психопатологии, две годовые подшивки журнала «Пентхаус»… Вот оно что, наше редкое сокровище трудится не покладая рук!
Вернулась мать.
– Он сейчас придет. Вижу, вы разглядываете его книги. Представьте, ни я, ни муж за всю жизнь не открыли ни одной книги после школьных учебников. А он… Видите, сколько их у него? Он обожает книги. Я ему говорю: испортишь зрение, но он ни в какую. Никому не разрешает их трогать, сам протирает пыль. Весь день только читает да сидит за компьютером.
Ну конечно, по уши в порносайтах.
– Учителя его не понимают! Завидуют его уму и нарочно ставят плохие оценки!
Наконец явился Франческо, в пижаме и тапочках, укутанный в шерстяной плед. В голове комиссара при виде юноши, залезающего обратно в постель не без помощи заботливой мамаши, возник вопрос: «Как ему вообще удается стоять на ногах?»
Грузный и рыхлый Франческо словно был сделан не из костей и плоти, а из желтоватого холодца, скорее всего куриного, который при каждом движении начинал подрагивать, рискуя расплыться и потерять форму.
