Но не прошло и пяти минут, как грусть отступила. Словно птаха после дождя: встряхнулась и сразу обсохла.
– Я тебе не рассказывала историю про одного депутата, который предложил с ним переспать?
– Его предложение не выглядит странным.
– Да, но он хотел, чтобы мы сперва оделись как священник и монашка.
Вторую бутылку они опустошили на три четверти, но когда попытались встать – а был уже третий час ночи, – Ингрид едва могла держаться на ногах. Монтальбано и сам не был готов везти ее в Монтелузу: наверняка врезался бы в дерево или другую машину. В итоге Ингрид легла в его постель и моментально отрубилась. Комиссар провел адский час рядом с женщиной, от которой все сильнее пахло абрикосом. Заснуть ему удалось, лишь отодвинувшись насколько было возможно и даже свесившись с кровати, с риском свалиться. Каждые пятнадцать минут он просыпался. В конце концов Монтальбано вскочил и перелег на диван в гостиной. Но там было неудобно, и он вернулся на свою пыточную решетку. Святой мученик Сальво, заживо сжигаемый пламенем соблазна.
Был уже десятый час, когда его разбудила возня Аделины на кухне. Ингрид даже не шелохнулась. Он не слышал, дышит ли она.
Во сне Ингрид распросталась, обнажив одну грудь и длиннющую ногу. Монтальбано заботливо подоткнул ей одеяло.
Он чувствовал себя неловко: впервые горничная видела в его постели женщину, за вычетом немногих раз, когда приезжала Ливия (Аделина не прониклась к ней симпатией и отказывалась приходить, пока та гостила у комиссара).
Аделине, конечно, приходилось заправлять постель, после того как Ингрид ночевала у него, но одно дело – заправить постель, а совсем другое – обнаружить там голую женщину.
Он тихонько встал и пошел на кухню к Аделине.
– Кофе готов, синьор комиссар.
Он еще не совсем отошел от выпитого и беспокойной ночи, а потому одну за другой опрокинул сразу две чашки.
– Синьорине отнести или вы сами?
Видимо, когда пришла, заглянула в спальню – узнать, дома ли он, – а там Ингрид.
Монтальбано внимательно взглянул на нее и заметил в глазах горничной лукавый огонек. Он сразу понял причину. Аделина радовалась, думая, что он изменил Ливии.
Кто знает почему, но он решил объяснить, как обстояло дело.
– Мы ночью перебрали с выпивкой, и она не могла сесть за руль… – начал он.
Аделина прервала его, подняв руку.
– Синьор комиссар, что это вы? Оправдываться вздумали? Да делайте свои дела, и всё! Но, признаюсь, живая женщина все ж лучше, чем куклы, с которыми вы прежде тешились.
