– Вашей, синьор Бонетти-Альдериги.
– Моей?!
– Вашей. При всем неизменном уважении вынужден заявить, что вы, рассмотрев рапорт Аркуа и требуя от меня объяснений, в действительности решили навтыкать мне на основании его предшествующих заявлений и при этом сами допускаете, что я – человек, способный на идиотские шутки, тем самым одним махом сдавая на утилизацию мои более двадцати лет верной и безупречной службы, преданного и бескорыстного служения делу…
– Полноте, Монтальбано!
– …самопожертвования, честности, полного и категорического отказа от сделок и подношений, при любых обстоятельствах…
– Монтальбано, прошу, перестаньте! Я вовсе не хотел вас обидеть!
Теперь добавить хрипотцы, будто он вот-вот расплачется.
– А вот и обидели! Возможно, нехотя, но обидели! Я настолько удручен, настолько подавлен, что…
– Послушайте, Монтальбано. Я и не думал, что это вас так заденет. Давайте на этом закончим, хорошо? Найдем время обсудить все позднее, хорошо? Но спокойно, без эмоций, хорошо?
– Спасибо, синьор Бонетти-Альдериги.
Мои поздравления, Монтальбано, отлично сыграно, и времени почти не потратил. Он набрал Катарелле.
– Меня ни для кого нет.
Снова расположился на стуле, изучая сектор за сектором и делая заметки.
Спустя полчаса выяснилось, что шестьдесят процентов улиц в Вигате сужаются. Но у трех это бросается в глаза. Он записал названия и перешел ко второму указанию, гласившему, что улица «в кольцо свилась».
Как может улица свиться в кольцо?
Может, речь идет о конечной остановке автобуса, на который надо сесть?
Он еще раз взглянул на карту.
И вдруг заметил, что одна из улиц, Виа Гарибальди, резко сужающаяся, как старомодные галифе, упирается в круговой перекресток.
Вот о каком кольце речь!
А от кругового перекрестка шла Виа дей Милле, поднимавшаяся на холм, пролегавшая мимо кладбища и через новые кварталы на север. Теперь он был уверен, что угадал.
Глянул на часы – полшестого. Времени навалом. Чертыхнулся, вспомнив, что машину вернут лишь завтра утром. Однако попытка не пытка.
– Это Монтальбано. Хочу справиться о моей машине…
– Через полчасика можете забирать.
Какой там святой покровитель у автослесарей? Неизвестно. На всякий случай он одной молитвой возблагодарил всех святых разом.
Вышел из кабинета и сказал Катарелле, что уезжает и вечером в контору не вернется.
– А завтра утром, синьор комиссар?
– Спокойствие, Катарелла. Завтра увидимся.
Умри вдруг комиссар, и тот наверняка помрет с тоски, как бывает с верными псами. А Ливия способна умереть с тоски, если его не станет?
