Симонов сразу поскучнел. Его следовало немедленно отвлечь, иначе примется канючить, поэтому Швед моментально изобрел вопрос:
— Игорь, а куда Бермас делся? С этим… как его… Ринатом?
— Да они еще на Подоле откололись, — сообщил Симонов. — Мы с Ефимом приехали, как ты велел, и ждали. Ну, выпили немного…
— Кто б сомневался, — фыркнул Швед.
Симонова нужно было спровадить, но это выглядело бы так, будто Швед пытается Риту склеить, хотя на самом деле ему нужна была только информация о доме на Мельникова и его обитателях.
И тогда Швед решился.
«В конце концов, маг я или не маг? Второго, между прочим, уровня, пусть и со временным прогибом. Шеф Дневного Дозора, ведущий расследование, да еще под наблюдением Инквизиции и Светлых. Мне действительно нужно это воздействие, и катитесь вы все со своими разрешениями…»
Он щелкнул пальцами, и Рита застыла, как механическая кукла, у которой закончился завод. Второй щелчок, и Рита повернулась лицом к Шведу. Глаза ее стали пустыми, лицо — неподвижным, а память — открытой и податливой.
В следующие несколько секунд Швед считал оттуда все, что его интересовало, и даже несколько больше, потому что воспоминания — не домик из костяшек домино, ткни — и рассыплется, а там уж выбирай нужную. Воспоминания переплетены, наложены друг на друга, связаны в цепочки, которые, в свою очередь, свиваются в тугие клубки. Берешь что-либо одно, неизбежно вытянешь попутно еще что-нибудь.
В главном Рита не врала. Некто Денис действительно задолжал ей денег, неожиданно много — аж двенадцать тысяч евро. Рита действительно за ним следила и действительно отметила странность обитателей дома номер восемь по Мельникова, как разодетых в пестрое «хозяев», так и похожих на Дениса «обдолбанных».
Интереснее другое. Денис, к удивлению Шведа, оказался тем самым парнем, который жил в съемной квартире на улице Зодчих и чья подруга недавно обращалась к Шведу. Подругу, к слову сказать, звали Леной, и Рита ее, опять же, знала, но особой дружбы с ней не водила. О связи Дениса и Лены она не подозревала.
И еще одно. Беседку на крыше дома у остановки, напротив Мельникова, восемь, Рита тоже отметила и полагала ее неотъемлемой частью тамошних странностей. Но смолчала о ней намеренно. Только вот из каких соображений — Швед разобраться не смог, для этого следовало копать глубже, а он и так влез на территорию, где умел сравнительно мало. В чужую память он вообще вторгался впервые в жизни, если не считать основательно уже подзабытых практических занятий в школе магов.
