Дети дупликатора - Владимир Николаевич Васильев

Иван Сиверцев паковал образцы на предпоследней точке, когда невдалеке, скорее всего — в жидком перелеске, до которого было метров двести голого пустыря, вторично кто-то взвыл. Тоненько, чуть ли не ультразвуком. Но очень… как бы это сказать… Неуютно, вот.

Именно, что неуютно. Так взвыл, что сразу захотелось оказаться в километре отсюда, за высоченным забором полевого исследовательского поста в просторечии именуемого заимкой. Сиверцев оторвался от работы и с тревогой поглядел в сторону перелеска.

—Спокойно, Ваня, — без тени тревоги пробасил Филиппыч.

Филиппыч был старый вояка и Зону истоптал вдоль и поперек — разумеется, в тех секторах, куда был открыт официальный доступ и где велись легальные исследования. Однако по нескольким оброненным фразам Сиверцев понял, что в окрестностях Радара, к примеру, Филиппыч тоже бывал, причем совсем недавно, а всякий знает: официальных исследований там уже лет десять не ведется.

—Я спокоен, — проворчал Сиверцев.—Я совершенно спокоен! Как рыба в пирожке!

Слова его были неправдой. Не то чтобы Ваня чрезвычайно взволновался или серьезно струхнул — нет, этого точно не было. Но некое подспудное беспокойство этот необычный вой все-таки внушал. Во-первых, непонятно — кто ж это там голосит. Собаки так не воют, кабаны тем более. Сиверцев снова покопался в памяти, перебирая известных ему существ Зоны и вторично не сумел вспомнить никого, кто мог бы издавать подобные звуки.

—Филиппыч, — обратился Ваня к охраннику. — А это кто, а? Что-то я не пойму.

Сиверцев опять занялся упаковкой образцов; говорил он даже не обернувшись к Филиппычу. Демонстрировал спокойствие.

—Да хер его знает, — невозмутимо ответил вояка. — Полезет — выясним. А не полезет, так и хорошо.

Сиверцев против воли покосился на оружие Филиппыча— запредельно жуткого вида автоматище с какими-то навесками и подвесками на стволе, с оптическими стабилизаторами и модулями лазерного наведения. Этой штукой вроде бы можно было остановить тяжелый танк. Правда, Филиппыч при упоминании тяжелого танка всегда честно добавлял: «Если повезет». У самого Сиверцева имелся обыкновенный «калаш», который Ваня по старой памяти именовал «ружжом». Изначально ружжом был назван простенький дробовик, с которым Сиверцев впервые очутился в Зоне: с ним Ваня потом ходил, за периметр еще несколько раз. До первой пальбы. Палить тогда пришлось по собакам, Ваня вполне обоснованно подозревал, что все расстрелянные им патроны были потрачены впустую, поэтому переборол неприязнь ко всему огнестрельному и твердо решил регулярно захаживать в институтский тир. Однако Тараненко вскоре надолго упрятал Сиверцева в Зону и Ваня послушался совета охранников заимки, перешел на «Калашников». Простенько и надежно, то что и требуется ученому. Когда снова пришлось отстреливаться от собак, Ваня совершенно точно парочку уложил. А потом еще и взял за правило ежедневно практиковаться на заимке. Вояки над ним посмеивались, но беззлобно, скорее покровительственно. Сиверцев не обижался и уже через полгода совершенно обоснованно мог заявить, что с автоматом управляется сносно.