Тесное общение новгородцев и псковичей с ливонскими и «заморскими» немцами обусловило взаимодействие культур, что было бы в принципе невозможно в условиях жесткой конфронтации[15]. Для немецких купцов, торговавших в русских городах, считалось обязательным знание русского языка, благодаря чему нижненемецкий диалект обогатился русскими словами и выражениями[16]. Иногда в Новгороде и Пскове пользовались ганзейскими мерами веса, одно время там имели хождение отчеканенные в Любеке артинги. Когда же в 1420-х гг. в этих городах появились монеты собственной чеканки, то они напоминали ливонские.
Польский историк начала XVI в. М. Меховский, например, отмечал, что псковичи не бреют бороды, как предписывал русский обычай, и платье носят немецкое[17].
Под влиянием западного искусства новгородские церкви второй половины XIV — начала XV в. получили свое пышное убранство. Романские и готические элементы — аркатуры на абсидах, стрельчатые проемы окон и порталов — в сочетании с русским изяществом и одухотворенностью создают неповторимую красоту жемчужин новгородской архитектуры — церквей Федора Стратилата на Ручью, Спаса на Ильине улице, Петра и Павла в Кожевниках. «Мастеры… Немецкий из-за моря», о которых сообщает Новгородская летопись, совместно с русскими зодчими возводили покои для архиепископа Евфимия, в том числе и великолепную, украшенную позднеготическими сводами парадную залу в Грановитой палате[18].
Пятнадцатое столетие многое изменило в русско-ливонских отношениях, привнесло в них дополнительную напряженность и драматизм. В 1403 г. псковичами было совершено нападение на округ Нейхаузен, где был уничтожен запас зерна[19]; то же самое повторилось в 1414 г. и на сей раз сопровождалось угоном скота[20].1427 г., когда закончился срок действия трехлетнего перемирия между Псковом и Ливонским орденом, был отмечен незаконным проникновением ливонцев на псковскую территорию[21]. Годом позже рижский архиепископ Геннинг Шарфенберг писал курфюрсту Бранденбургскому, что из-за нападений русских он не может прислать денег на подавление гуситского движения в Чехии. Разговор шел о псковичах, которые, по словам архиепископа, «к нам враждебно настроены и доказывают это при каждом удобном случае, творя насилие. Они угрожают нападением нам и нашим подданным, чтобы вытеснить нас из наших владений на земле и воде; они всюду, где только могут, нападают на наших людей, живущих на границе, грабят их, вешают, замучивают до смерти; и мы в нашем бессилии должны все это сносить, поскольку они, русские из Пскова, думают принудить нас таким образом к денежным выплатам, чтобы потом с полным на то основанием диктовать нам условия мира, предусматривающего всего лишь четырехнедельный срок в случае его расторжения. Мы обязаны таким образом постоянно находиться в ожидании нападения. Русские хотят войны, чтобы снова подчинить себе эту бедную христианскую страну, частью которой они уже овладели, и имеют для этого достаточно сил»
