– Уверен на все сто.
– Как их познакомить?.. Это непросто. Я должна провести его на яхту, но для этого необходимо найти какой-то веский предлог.
– Ты могла бы представить его как одного из сотрудников чего-то там, которому надо кое-что уточнить.
Лаура рассмеялась:
– Прекрасная подсказка!
– Прости, но я не могу…
– Мне надо еще подумать, уверена, что-нибудь придумаю.
Она снова налила себе вина.
– Не слишком ли много на пустой желудок? Может, съешь что-нибудь? – остановил ее Монтальбано.
– Да. – И тут же: – Нет! Я поеду.
Она встала.
– Оставайся, – попросил Монтальбано.
Она села. И снова встала.
– Нет, поеду.
– Подожди, прошу тебя!
Снова села.
Как будто кто-то дергал ее за невидимые нити.
Монтальбано пошел на кухню, открыл духовку. На противне лежали четыре огромные кефали, запеченные по особому рецепту Аделины. Включил духовку, чтобы разогреть рыбу. Достал из холодильника тарелку с оливками, сыр и соленые сардины. Приготовил скатерть, салфетки, приборы, чтобы накрыть на веранде стол. Решил проверить, готова ли кефаль, открыл духовку, наклонился, достал противень и вдруг почувствовал, что к его спине прислонилась Лаура, обвив его руками.
Он замер, окаменел, чувствуя, как кровь бежит по венам все быстрее и быстрее, а сердце стучит громче, чем отбойный молоток. Горячий противень обжигал пальцы, но он не чувствовал боли.
– Прости меня!
И тело его освободилось, а ее руки медленно, будто желая продлить ласку, разжали объятия.
Он услышал удаляющиеся шаги.
Озадаченный, взволнованный, потрясенный Монтальбано поставил противень на стол, открыл кран и сунул обожженные пальцы под холодную воду, затем подхватил скатерть, столовые приборы и пошел на веранду.
В дверях он остановился.
Нужно сделать всего пять или шесть шагов к возможному счастью.
Он не решался, эти несколько метров – как трансатлантический перелет, унесут его далеко-далеко от привычной жизни и, конечно, полностью изменят ее уклад. Способен ли он на такое, в его-то возрасте?
Нет, прочь вопросы. Прочь сомнения, муки совести, доводы рассудка.
Он закрыл глаза, будто собираясь прыгнуть с обрыва, и шагнул.
Веранда была пуста.
Послышался шум удаляющегося автомобиля.
Монтальбано рухнул на стул. В горле стоял такой ком, что было трудно дышать.
Уснул он около четырех утра, все ворочался с боку на бок, вставал и снова ложился. Пытался убедить себя, что утро вечера мудренее. И не было ему этой ночью ни сна, ни отдыха, одно сплошное страдание – сердце разрывалось от тоски и жалости к самому себе. Было, да сплыло. Он упустил момент. В голове крутились стихи Умберто Сабы
