Бредя один в безбрежном безмолвии льда, снега и ветра, наёмник начинал думать, что никакого зова нет, а просто он сошёл с ума. Из глаз у него постоянно текли слёзы, губы пересохли и потрескались, а он всё шагал и шагал, решив для себя, что если гласа нет, то он сгинет, как собирался, а если есть, то его жизнь обретёт новый смысл. Привыкнув почти за сотню лет наёмничества к службе, он уже не мыслил жизнь без хозяина, того кто будет командовать, отдавать приказы.
Стремление воздать своим врагам по заслугам заставляло его переставлять ноги раз за разом. Но мысли о мести двоим из них застилали прочие. Тинар и Рендезо, ненависть к ним разгораясь с каждым шагом, всё сильнее двигала им. Сколько бы времени и сил не ушло, они за всё заплатят — думал он.
Внезапно налетевший порыв ветра толкнул его в спину, и он, не удержавшись на ногах, покатился под откос. Остановился только врезавшись в сугроб. Наёмник моргнул несколько раз, онемевший разум долго пытался понять, что за тёмный силуэт перед ним. Селдар разглядел смутные очертания маленькой халупы, где они с Тензином дежурили когда-то.
Зов словно усилился, и он двинулся туда, где, как он знал, находилась трещина-проход в боку ледяной горы, бывшей айсбергом. Он устало заставил себя снова двинуться вперёд, зная, что трещина в ледяном потоке будет совсем рядом. Мысль о том, что случилось с мальчишкой, мелькнула в измождённом мозге и тут же пропала — наёмника больше волновала собственная судьба.
Стоило войти в туннель, воздух стал холоднее несмотря на то, что теперь воин был защищен от порывов ветра. Он понятия не имел, как это вообще возможно, но волны стужи, казалось, текли по проходу, омывая его и просачиваясь до самых костей.
Он шёл, спотыкаясь, время от времени поскальзываясь на ледяном полу и спускаясь всё глубже. Краем глаза Селдар начал замечать существ, смутно похожих на людей, но искорёженных и обезображенных. Все они были покрыты густым мехом, но ни один не пытался кинуться на него, потому он продолжал двигаться, игнорируя их присутствие.
Дежуря здесь с Тензином, он не представлял, насколько этот айсберг огромен и как глубоко уходит под воду. Прошло больше полутора часов, прежде чем туннель начал выравниваться, и ещё полчаса, прежде чем в конце замаячил свет. К этому моменту он еле волочил ноги, дыхание с прерывистым свистом вырывалось из лёгких, сердце было готово выпрыгнуть из груди, а тело словно онемело. Но он справился.
