Буз обиделся, взобрался на верхнюю полку, подальше от Коуна, а потом вышел из пещеры и остаток дня провел в гамаке.
Все следующее утро, когда Коун работал на рисовом поле, в его голове неотвязно вертелась одна из мелодий, записанных на пластинку. Пластинок было десять. Когда он вернулся в пещеру и хотел поставить, пластинки на месте не оказалось. Картонная коробка стояла на прежнем месте, отцовских пластинок в ней было только девять.
Неужели Буз сделал это в отместку за что-то? Коун вышел из пещеры и оглянулся по сторонам. Он увидел Джорджа на ветке эвкалипта. В его руке была половина пластинки. Вторую половину он тщательно пережевывал и выплевывал кусочки на траву. Маленькие черные крошки пластмассы из его пасти разлетались, как осы, и, падая, исчезали среди травинок.
Коун застонал от боли и отчаяния.
— Проклятый дурак! Если ты еще раз посмеешь без разрешения войти в пещеру, я тебя пристрелю.
Джордж соскочил на землю и, пыхтя как паровоз, тяжело затрусил к лесу.
* * *
Весной они приступили к осмотру дальней оконечности острова. Добравшись туда морем, они крепко привязали плот к низкорослой прибрежной пальме. Поблизости не видно было ни одного живого существа, но… кто знает?
Пару недель тому назад Коун перенес жесточайшую простуду, он все еще хрипел и поэтому носил шерстяное пончо и шапку из водоотталкивающего меха. На плече он держал винчестер, который перевез вместе со множеством других вещей с «Ребекки», а теперь захватил зачем-то с собой. Может, просто потому, что запах металла и смазки был из прежней жизни. Большое ружье — не хотелось на время дальней прогулки оставлять его дома. Глупый атавистический страх. Странно, что даже Великое Опустошение не вытравило его из сознания.
На Бузе была великолепная широкополая шляпа из рисовой соломы, достойная головы венецианского гондольера. Больше никакой одежды на нем не было. Он пробовал носить коуновские свитера, но они были ему не по размеру. Подражая Коуну, он, как винчестер, по-военному нес весло.
Они прошли мили две и остановились возле плоской глыбы песчаника. Вдруг у Коуна от неожиданности перехватило дыхание: он чуть не наступил на жидковатую темную кляксу на земле.
Буз размахнулся веслом, но Коун удержал его.
— Что ты делаешь? Ты забрызгаешь себя и меня. Это оставил какой-то зверь.
— Что это?
— Экскремент животного.
— Говно?
— Примерно, хотя это и не научный термин. Впрочем, на этом острове все слова дозволены.
— Это горилла.
