Буз ревниво наблюдал за ним, подглядывая сквозь побеги плюща, прикрывавшие вход, а стоило Джорджу приблизиться к пещере, как в него немедленно летели камни, ложки — все, что попадалось под руку. Несмотря на неудовольствие Коуна, он бросал чашки и образчики коуновской деревянной скульптуры.
Однажды Коун встретился с Джорджем в лесу и принялся извиняться за нетактичное поведение Буза. Он высказал предположение, что со временем Буз привыкнет к Джорджу. Дело в том, что страх Буза объясняется тем, что доктор Бюндер отнял его у матери для проведения своего научного эксперимента, когда тот был еще совсем младенцем. Джордж почесал подбородок, отвернулся и ушел в чащу. Это был единственный случай прямого контакта между ними, но Коун надежды не потерял.
Присутствие Джорджа не всегла было приятным. Он питался травами, корнями, молодыми ростками бамбука, а на десерт любил побаловаться фруктами с коуновской плантации, причем, будучи гурманом, срывал и выбрасывал массу незрелых плодов, прежде чем добирался до того, который был ему по вкусу. Коун не мог позволить себе такие убытки.
Но ему жаль было гориллу. Как никак, горилла — полигамное животное, а бедняге Джорджу даже в гости сходить не к кому. Он одиноко бродил по лесу, и часто можно было слышать, как он пробирается сквозь заросли. Встречаясь с ним на поляне, Коун все время порывался пригласить его на огонек и угостить чем-нибудь вкусным из того, что они с Бузом научились готовить. Он пробовал объясняться знаками, показывая, что непрочь поделиться порцией фруктового салата и чашкой доброго бананового пива, но Джордж только грустно на него смотрел и издавал печальный стон, который, возможно, означал, что он и сам весьма сожалеет, но, знаете ли…
Коун попытался идти за ним следом, но Джордж недовольно вскрикнул, и Коун немедленно оставил это намерение. Однажды он все же решил настоять на своем. Тогда Джордж обернулся, выпрямился и пошел ему навстречу. Коун вспомнил, что рекомендовал делать в таких случаях доктор Бюндер в своей книге об обезьянах, и опустил глаза. Джордж подошел вплотную, шумно обнюхал его и, скорее всего, не удовлетворившись результатами обследования, спокойно удалился.
Но всякий раз, когда пел кантор, Джордж неизменно появлялся и усаживался под акацией. Шимпанзе, которому вначале пение как будто понравилось, в последнее время стал испытывать отвращение к музыке и затыкал уши, прося прекратить. А Джордж, напротив, все больше воспламенялся. Слыша кадиш, он вставал во весь рост и начинал колотить кулаками по груди, как по барабану. Буз не выдерживал, забивался в угол и прятал голову в грязное белье.
